---------------------------------------------------------------
Филип К.Дик. Нарушенное время Марса
[= Все мы марсиане].
Philip K.Dick. Martian Time-Slip (1964)
[= All we Marsmen].
========================================
HarryFan SF&F Laboratory: FIDO 2:463/2.5
---------------------------------------------------------------
Посвящается Марку и Дожди
1
Сквозь глубокий, фенобарбиталовый сон Сильвия Болен услышала какой-то
звук. Он пронзил ее мозг, разрушая блаженное состояние забытья, в котором
она пребывала.
- Мама! - звал со двора сын.
Приподнявшись, Сильвия глотнула воды из стакана, стоявшего тут же
возле кровати на столике, затем опустила босые ноги на пол и с трудом
поднялась. Часы показывали девять тридцать. Отыскав халат, она,
пошатываясь, побрела к окну.
"До чего же мне надоело принимать таблетки, - подумала Сильвия. -
Лучше поддаться шизофрении и стать такой же сумасшедшей, как и остальные
на этой планете". Она подняла штору и запыленный, красноватый луч солнца
ослепил ее. Заслонившись рукой, Сильвия спросила:
- Что случилось, Дэвид?
- Мама, инспектор каналов здесь!
Вероятно, была среда. Она кивнула сыну в ответ и, качаясь, поплелась
в кухню, где нетвердой рукой поставила на огонь прочный мельхиоровый
кофейник, привезенный с Земли.
"Ну что им нужно от меня? - спрашивала она себя. - Для инспектора все
приготовлено... Дэвид и сам сообразит". Она включила воду и ополоснула над
раковиной лицо. Мутная, затхлая струя из крана вызвала кашель. "Наверное,
бак почти пустой, - подумала Сильвия. - Почистить бы его, отрегулировать
подачу хлора и посмотреть, сколько фильтров забилось. Похоже, что все.
Может, инспектора попросить? Нет, это не входит в его обязанности".
- Я тебе нужна? - крикнула Сильвия, приоткрывая заднюю дверь дома.
Холодный, с тонким песком воздух налетел вихрем и ей пришлось отвернуться
в ожидании ответа. Дэвида приучили к самостоятельности.
- Обойдусь, - буркнул мальчик.
Через некоторое время, все еще не одевшись, в халате, она сидела за
кухонным столом, пила кофе с тостом и яблочным повидлом, лениво наблюдая
за маленькой плоскодонкой инспектора, неторопливо, даже можно сказать
торжественно продвигавшейся вверх по каналу, никогда не спешившей и, тем
не менее, всегда прибывавшей вовремя. Была вторая половина августа 1994
года. После одиннадцатилетнего ожидания они наконец получат воду из
Большого марсианского канала, пролегающего севернее их домов на расстоянии
одной мили.
Инспектор каналов причалил возле щитового затвора и выпрыгнул на
сушу, захватив инструменты для подъема щитов и свернутую трубочкой папку с
записями. Его униформу забрызгала грязь, а высокие ботинки облепил
коричневый высохший ил. Немец? Нет, не похоже... Мужчина повернул голову,
и она увидела плоское славянское лицо, а в центре фуражки над козырьком -
красную звездочку. Значит, очередь русских... Сильвия совершенно
запуталась в постоянных перестановках инспекторов.
Так как власти ООН беспрерывно меняли очередность представителей
инспекции, то запуталась не только она. Сильвия увидела семью из соседнего
дома - Стинеров - всех вместе, вшестером сгрудившихся на крыльце в
ожидании инспектора - отец, полная мамаша и четверо пухлых белокурых
девочек.
Именно в этот момент инспектор закончил наливать воду.
- Bitter, mein Herr, - начал было Норберт Стинер, принявший его за
немца, но тоже заметил красную звездочку и замолчал.
Сильвия усмехнулась: "Плохи ваши дела".
Хлопнув задней дверью, влетел Дэвид.
- Мама, знаешь что? Вчера ночью бак Стинеров протек и почти половина
воды вылилась! Им теперь не хватит ее для полива, сад погибнет, так
сказала миссис Стинер.
Сильвия равнодушно кивнула мальчику, заканчивая завтракать. Закурила
сигарету.
- Это ведь ужасно, мама? - возбужденно продолжал мальчик.
- А Стинеры, конечно, хотели воды побольше, чем положено, - съязвила
она.
- Мама, давай поможем их саду. Помнишь, как погибала наша свекла?
Тогда миссис Стинер дала нам замечательный порошок, привезенный с Земли,
мы потом собирались угостить соседей свеклой, но забыли.
Чистая правда. Она со стыдом вспомнила: да, обещали им... и они
никогда не напомнили, хотя наверняка не забыли. Да и Дэвид постоянно
играет у них с девочками.
- Пожалуйста, выйди и поговори с инспектором, - упрашивал сын.
- Я думаю, мы сможем дать им воду позже, в середине месяца, -
ответила мать. - Протянем шланг в их сад. Но я не верю разговорам о
протечке, просто они всегда хотят получить больше других.
- Я знаю, - мальчик понурил голову.
- Они не заслуживают иметь больше других, Дэвид. Никто не
заслуживает.
- Соседи, конечно, не умеют содержать хозяйство в порядке, - сказал
сын. - Мистер Стинер ничего не понимает в технике.
- Они обязаны содержать дом в порядке.
Сильвия почувствовала раздражение, может быть еще и потому, что она
не совсем проснулась, и ей надо бы принять дексамин, иначе глаза будут
слипаться до самого вечера, пока снова не придет время очередной дозы
фенобарбитала. Она поплелась в ванную, достала из аптечки бутылочку с
маленькими, зелеными пилюлями в виде сердечек, открыла ее и пересчитала
содержимое - оставалось только двадцать три штуки, и скоро ей опять
придется трястись в большом автобусе-вездеходе через пустыню в город,
чтобы зайти в аптеку и пополнить запасы.
Над головой раздалось гулкое, шумное бульканье. Огромный жестяной бак
для воды на крыше начал наполняться. Инспектор включил щитовой затвор
Боленов, а просьба соседей оказалась напрасной.
Чувствуя усиливающееся тоскливое раздражение, Сильвия наполнила
стакан водой и запила утреннюю пилюлю. "Если бы Джек бывал дома почаще, -
подумала женщина, - без него так пусто... глупая мелочная жизнь, губящая
нас... Ради чего эти дрязги, неимоверные усилия, для чего такая ужасная
экономия каждой капли воды, которая властвует над нашими жизнями? Должно
же быть что-то еще, кроме постоянной борьбы за выживание? Нам так много
обещали в начале".
Громко и неожиданно из соседнего дома раздались звуки радио:
танцевальная музыка, а затем диктор, рекламирующий сельскохозяйственную
технику.
- ...глубина и угол вспашки, - объявлял голос в холодном воздухе
солнечного утра, - заранее установленные, автоматически уточняются так,
что даже самый неопытный владелец может почти с первого раза...
Соседи снова переключили на станцию с бодрой танцевальной музыкой.
Откуда-то с улицы донеслась перебранка детей. "Неужели опять целый
день будет так? - мысленно спросила себя Сильвия, заранее тяготясь
привычной скукой предстоящего дня.
А тут еще Джек пропадает на работе и не появляется дома, и она
ощущает себя незамужней, одинокой и всеми покинутой. "Неужели я оставила
Землю ради этой унылой и никчемной жизни? - Сильвия заткнула уши, не желая
слышать ни ссор детей, ни орущее радио. - Лечь бы в постель и никогда не
просыпаться", - пронеслось в мыслях. Тем не менее надо привести себя в
порядок и постараться выдержать предстоящий день.
Из офиса работодателя в деловой части Банчвуд-Парка Джек Болен
разговаривал по радиотелефону с отцом в Нью-Йорке через систему
спутниковой связи. Сквозь миллионы миль пространства слышимость, как
всегда, плохая, но, несмотря на это, Лео Болен заказал разговор.
- Я не могу понять, что ты говоришь о горах Рузвельта? - кричал в
трубку Джек. - Ты, вероятно, ошибаешься, папа, там ничего нет - обычная
пустыня. Любой, кто занимается недвижимостью на Марсе, может тебе это
подтвердить.
- Нет, Джек, у меня надежные сведения, - возразил далекий голос отца.
- Я хочу приехать, посмотреть собственными глазами и все с тобой обсудить
на месте... А как здоровье Сильвии и мальчика?
- Прекрасно, - ответил Джек. - Но послушай, папа, только не связывай
себя никакими обязательствами. Ведь абсолютно всем известно, что любая
недвижимость на Марсе, удаленная от действующей сети каналов, из которых
работает десятая часть, сразу же становится объектом пристального внимания
самых отъявленных мошенников.
Он не понимал, как отец, имевший большой опыт работы с недвижимостью,
особенно с перспективными, неосвоенными землями, мог так ошибаться. Джек
даже испугался. По-видимому, папа очень постарел за последние годы,
прошедшие с момента последней встречи. Письма отец обычно диктовал одной
из стенографисток своей компании. Их сухой, официальный тон мало что
говорил о его здоровье.
А может быть, действительно, время на Земле течет по-иному, чем на
Марсе - Джек как-то прочел статью в журнале по психологии, утверждавшую
нечто подобное. Не превратился ли отец в белоголового маразматика? Есть
какая-нибудь возможность помешать этому визиту? Конечно, Дэвид обрадовался
бы дедушке, да и Сильвия его любит. Далекий голос отца сообщал новости из
Нью-Йорка. Ни одна из них не представляла для Джека ни малейшего интерес.
Они были для него абсолютно безразличны. Десять лет тому назад он
решительно порвал с Землей и ни о чем, что там творится теперь, и слышать
не хотел.
К отцу у него осталась привязанность, и предстоящее путешествие того
с Земли на Марс укрепило бы их отношения. Стремление отца побывать на
другой планете - замечательно, однако сейчас, мягко говоря, на пороге
смерти... Не поздновато ли? Судя по разговору, Лео твердо настроился
приехать. Несмотря на усовершенствование больших межпланетных кораблей,
путешествие оставалось опасным. Лео не беспокоился на этот счет. Ничто не
могло удержать старика. Джек понимал, что билет предусмотрительно заказан
заранее, и отменить путешествие невозможно.
- Господи, - сказал Джек, - я рад, что ты в силах преодолеть
межпланетное пространство. Надеюсь, все будет хорошо. - Он понял, что отца
не отговорить и смирился.
По другую сторону стола работодатель мистер И строго смотрел на
Джека, показывая желтую карточку с вызовом по техобслуживанию. Худой,
долговязый, он всегда был одет в однобортный костюм с галстуком-бабочкой.
Китайский стиль одежды так прочно вошел в плоть и кровь мистера И, что
даже здесь, на чужой планете, он выглядел точно так же, как если бы
занимался бизнесом где-нибудь в деловой части Кантона. Китаец показал на
карточку, потом многозначительно изобразил ее суть: он задолжал, сделал
вид, что переливает что-то из левой руки в правую, вытер пот и оттянул
воротничок. Наконец посмотрел на часы. Холодильное оборудование какой-то
молочной фермы вышло из строя - понял Джек, срочный вызов, молоко может
испортиться с наступлением дневной жары.
- О'кей, папа, - закруглился Джек, - мы будем ждать от тебя
телеграмму. - Он попрощался и повесил трубку.
- Сожалею, что так долго пришлось занимать телефон, - сказал он
мистеру И и взял из его рук заявку.
- Почтенному человеку не следовало бы решаться на столь трудное
путешествие, - отчеканил мистер И спокойным, бесстрастным голосом.
- Он хочет увидеть, как мы живем, - ответил Джек.
- Если окажется, что ты не столь преуспел, как ему бы хотелось, он
сможет тебе помочь? - китаец пренебрежительно усмехнулся. - Не собираетесь
ли вы найти клад? Скажи ему, что на Марсе не осталось никаких алмазов, ООН
все откопала. Перейдем к делу. Заявка, которую я тебе дал, касается
холодильного оборудования. Согласно картотеке, два месяца назад мы его уже
ремонтировали по той же самой причине. Неисправность кроется либо в
источнике энергии, либо в трубопроводе. Время от времени совершенно
неожиданно мотор снижает обороты и защитное устройство его отключает,
предохраняя от сгорания.
- Я посмотрю, куда еще подается энергия генератора, - сказал Джек.
"Ну и зануда же мистер И", - думал Болен, поднимаясь по лестнице на
крышу к вертолетной площадке. Рациональность и основательность
присутствовала во всем устройстве компании. Мистер И, всегда подтянутый и
аккуратный, обладал прекрасными организаторскими способностями и
экономическими знаниями. Шесть лет тому назад двадцатидвухлетний китаец
пришел к выводу, что заниматься бизнесом на Марсе значительно прибыльнее,
чем на Земле. На другой планете пользовались огромным спросом все виды
технического обслуживания различных механизмов, всего того, что вертелось
и крутилось, поскольку перевозки нового оборудования с Земли стоили дороже
и дороже. Старый тостер, бездумно выброшенный на Земле, после некоторой
починки еще долго прослужил бы на Марсе. Мистера И притягивала идея
ремонта и техобслуживания. Воспитанный в бережливой пуританской атмосфере
Китайской Народной Республики, он не одобрял необдуманной траты денег.
Инженер-электрик родом из провинции Хонан, китаец настойчиво учился,
приближаясь к своей цели. Не торопясь, очень последовательно, он пришел к
решению, которое у большинства людей вызвало бы сильнейшее эмоциональное
потрясение. Китаец же подготовился к эмиграции с Земли с легкостью, словно
речь шла о визите к дантисту за набором зубов из нержавеющей стали. Он
рассчитал все до последнего доллара, насколько можно было снизить
накладные расходы, и вот в один прекрасный день открыл свою контору на
Марсе. Предприятие не принесло сразу большого барыша, но дело было
поставлено очень профессионально. Шесть лет тому назад, в 1988 году, И
расширил бизнес, и с тех пор его ремонтники стали незаменимы в экстренных
случаях. А что, спрашивается, в колониях, постоянно сталкивающихся с
затруднениями при выращивании редиски или охлаждении скудных количеств
выдоенного молока не являлось таким случаем?
Захлопнув дверь вертолета, Джек Болен запустил двигатель и поднялся
над зданиями Банчвуд-Парка в тусклое, запыленное небо навстречу первому
заданию своего рабочего дня.
Вдалеке справа огромный пассажирский космический корабль, завершая
полет между Землей и Марсом, садился на базальтовый круг посадочной
площадки. Грузовые корабли принимались в ста милях к востоку.
Первоклассный корабль вскоре наполнился дистанционно управляемыми
роботами, которые очистят пассажиров от всевозможных вирусов, бактерий и
семян различных растений, всегда имеющихся на одежде людей. Голых, словно
новорожденных, их искупают в дезинфицирующих ваннах, возмущенных и
отплевывающихся их к тому же подвергнут восьмичасовым медицинским
анализам, а потом некоторое время будут держать в неизвестности, пока не
решится вопрос о дальнейшей судьбе каждого прибывшего - здоровье земных
поселенцев тщательно оберегалось. Тех, у кого в результате трудного
путешествия выявились генетические дефекты, могли сразу отправить на
Землю. Джек представил себе отца, терпеливо переносящего иммиграционные
процедуры. Без этого нельзя, мой мальчик, сказал бы он. Необходимость.
Старик, курящий сигары, медитирующий... философ, чье общее образование
состояло всего из семи классов государственной бесплатной школы в
Нью-Йорке, в наиболее отсталый период. "Удивительное явление -
человеческий характер, - размышлял Джек. - Старик словно бы соприкасался с
иным, особым уровнем знаний, что само собой подразумевало иной стиль
поведения - более тонкого, точнее сказать, основанного на безошибочной
интуиции, а не только на здравом смысле. Отец приспособится к здешним
условиям, - решил Джек. - В течение короткого периода он разберется во
всем лучше, чем я либо Сильвия. Да и Дэвид так считает".
Дед с внуком должны прекрасно поладить. Оба - проницательные и
практичные, вместе с тем способные на неожиданные поступки, вроде
последнего - покупки отцом земли где-то в горах Рузвельта. Постоянно
жившая в нем надежда разбогатеть сейчас, когда он состарился, здесь, на
Марсе, стала некоей реальностью: огромная территория без четкой границы,
продающаяся за бесценок, абсолютно никому не нужная...
Внизу Джек заметил канал Сенатора Тафта, который вел к молочной ферме
Мак-Олиффа, владевшего тысячами акров пожухлой травы и некогда
первоклассным стадом коров молочной, джейсерской породы, неблагоприятными
условиями содержания превращенных в худых и голодных, весьма отдаленно
напоминающих своих предков. Обитаемая часть Марса с редкой паутиной
каналов едва соответствовала элементарным условиям поддержания жизни.
Прямо под вертолетом канал Сенатора Тафта выглядел застойным и
ядовито-зеленым болотом, тем не менее, воду из него отводили шлюзами,
предварительно фильтруя перед употреблением, что вовсе не означало ее
химической и бактериологической чистоты. Вода с накопленной временем
всевозможной грязью казалась пригодной для чего угодно, только не для
питья. Бог знает, какая дрянь попадала в организмы поселенцев и проникала
в состав их плоти и крови. Удивительно, но люди оставались живы.
Желто-коричневая вода не убивала их. В то же время на западе, возможно,
существовали колоссальные запасы подземной воды, которые пока никто не
использовал.
Археологические экспедиции, высадившиеся на Марсе в 70-х годах,
хорошо изучили стадии упадка марсианской культуры, частично
восстанавливаемой теперь человечеством. Пустыня всегда малопригодна для
жизни. Здесь, как и во времена древней цивилизации в долинах рек Тигра и
Евфрата на Земле, тоже осваивали пустыню с помощью ирригации. Как
обнаружили археологи, в эпоху расцвета марсианская культура охватывала
пятую часть поверхности планеты.
Дом Джека Болена находился вблизи от слияния каналов Итса и Геродота,
почти на краю исполинской системы каналов, в течение пяти тысяч лет
поддерживающей плодородие. В семье Боленов одиннадцать лет назад никто не
подозревал, что их судьба так круто изменится, и они окажутся на Марсе, на
чужой планете, почти на самом краю обитаемой зоны.
Сквозь постоянный шум радиопередатчика вдруг раздался металлический
голос мистера И:
- Джек, у меня для тебя есть задание. Власти ООН сообщили, что в
Общественной школе необходим какой-то ремонт, а их механик не может
справиться.
Джек взял микрофон и ответил:
- Простите, мистер И, - помнится, я говорил вам, что не разбираюсь в
школьном оборудовании. Поручите работу Бобу или Титу. "Совершенно точно
помню, что говорил ему", - добавил про себя Джек.
- Задание очень важное, мы не имеем права не принять заявку, Джек, -
возразил мистер И в своей логической манере. - Наше правило - никогда не
отказываться ни от какого ремонта. Мне не нравится твое отношение к делу,
я настаиваю, чтобы ты взялся за эту работу. При малейшей возможности я
пришлю помощь. Все, Джек, - и мистер И отключился.
"Ну, удружил, зануда", - язвительно произнес Джек. Внизу показались
окрестности Левистоуна, штаб-квартиры Союза Гидротехников, одной из первых
колоний на планете. Они имели собственную ремонтную службу, которая
составляла конкуренцию мистеру И. Если бы работать с ним стало совершенно
невозможно, то Джек Болен всегда мог бы собрать свои пожитки и перебраться
в Левистоун, вступить в Союз и продолжать работу даже на более выгодных
условиях, чем теперь. Он бы и поступил так, но ему не нравились последние
политические события в Союзе Гидротехников. Их президент, Арни Котт, занял
свой пост после целого ряда трескучих пропагандистских кампаний и
многочисленных нарушений при процедуре голосования. Джека, привыкшего
подчиняться власти, не очень волновали явления подобного рода, но все-таки
в правлении Котта он заметил некоторые элементы тирании эпохи Раннего
Возрождения с присущей тем временам семейственностью. Казалось, колония
процветала. Имелась широкая программа решения денежных накоплений. Колония
эффективно развивалась и могла обеспечить всех своих обитателей приличной
работой. За исключением израильского поселения на севере, колония Союза
была наиболее высокоразвитой на планете. Израильтяне имели то
преимущество, что в преобразовательных проектах - от выращивания
апельсинов до очистки химических удобрений - использовали военизированные
части, расположенные лагерем в пустыне. Нью-Израиль освоил треть ныне
используемых земель. Фактически то была единственная колония, способная
экспортировать свою продукцию на Землю.
Вскоре столица Союза Гидротехников Левистоун осталась позади,
появился монумент Ольгера Хисса, первого мученика ООН, а далее последовала
открытая пустыня. Можно было слегка расслабиться, и Джек откинулся на
спинку кресла, закурив сигарету. Под колючим взором мистера И он забыл
термос с кофе и очень жалел об этом.
Хотелось спать. "Нельзя заставить меня работать в общественной школе,
- думал скорее даже со злостью, чем с недовольством Джек. - Если так дело
пойдет и дальше, то я вообще уволюсь".
Болен знал, что никогда не переменит работу. Он отправится в школу,
провозится около часа, делая вид понимающего в ремонте специалиста, потом
появится Боб или Тит и выполнит необходимое. Высокая репутация фирмы будет
сохранена, а они смогут спокойно вернуться в офис. Все, включая мистера И,
останутся довольны.
Несколько раз Джек Болен бывал в общественной школе вместе с сыном.
Прежние посещения отличались от предстоящего. В группе учеников, которая
занималась у самых современных обучающих машин, Дэвид слыл лучшим. Он
допоздна задерживался в школе, чтобы максимально использовать систему
индивидуального обучения, которой гордилась ООН. Часы показывали десять.
Джек из рассказов сына знал, что в этот самый момент Дэвид занимается с
"Аристотелем", изучая основы философии, логики, грамматики, поэзии и
элементарной физики. "Аристотель" - любимая обучающая машина мальчика,
потому что она сконструирована как добрый наставник. Другие дети
предпочитали более строгих "учителей", таких, как "сэр Френсис Дрейк"
(английская история и основы мужской учтивости), "Авраам Линкольн"
(история Соединенных Штатов, основы современных методов ведения войны и
международное положение) или вовсе "суровых личностей", подобно "Юлию
Цезарю" и "Уинстону Черчиллю".
Сам Джек родился слишком давно, чтобы оценить преимущество системы
индивидуального школьного обучения. В начальной школе его класс состоял
как правило из шестидесяти человек, а в средней школе тысяча слушателей
внимала преподавателю через расставленные по периметру аудитории
телевизоры. Если бы Джеку довелось учиться в современной школе, то его
любимцем стал бы обучающий робот "Томас Эдисон", к которому он буквально
прилип в первый же родительский день. Сыну почти целый час пришлось
оттаскивать от него отца.
Внизу пустыня сменилась прерией с редкими кустиками степных трав.
Начиналось ранчо Мак Олиффа, огороженное колючей проволокой - территория,
непосредственно подчиненная правительству Техаса. Дело в том, что отец
хозяина ранчо, техасский нефтяной магнат, имел собственные космические
корабли для связи с Марсом и поэтому не зависел от Союза Гидротехников.
Погасив сигарету, Джек начал заходить на посадку против солнца, отыскивая
здание ранчо.
Внизу, испугавшись шума вертолета, маленькое стадо коров шарахнулось
в сторону. Видя, как оно в панике разбегалось, Болен понадеялся, что Мак
Олифф, невысокий ирландец с сумрачным лицом и тяжелым характером, ничего
не заметит.
Джек включил передатчик и сказал в микрофон:
- Ранчо Мак Олиффа, говорит техпомощь И-компании. Джек Болен просит
разрешения на посадку.
Через несколько мгновений пришел ответ с гигантского ранчо:
- О'кей, Болен, все ясно. Конечно, бесполезно спрашивать, где ты до
сих пор болтался. - Мак Олифф говорил скучным, ворчливым голосом.
- Буду у вас сию минуту, - осклабился Джек. Наконец он различил на
фоне песка белое здание.
- У нас пятнадцать тысяч галлонов молока, - снова из динамика
раздался противный голос, - оно испортится, если ты сейчас же не заставишь
работать этот чертов холодильник.
- Постараюсь изо всех сил, спешу, спешу, - воскликнул Джек. Он
изобразил руками уши и скорчил рожу в сторону динамика.
2
Бывший водопроводчик, могущественный хозяин Союза Гидротехников
четвертой планеты Арни Котт проснулся как обычно в десять утра и
направился прямо в душевую.
- Привет, Гас!
- Здравствуй, Арни.
Несмотря на высокое положение, обращение к нему запросто по имени
льстило его самолюбию. Арни кивнул Биллу, Тому, поздоровался с остальными,
в ответ услышав дружное приветствие. По марсианским стандартам вода в
душевой расходовалась крайне расточительно - прямо через кафельные решетки
выливалась в горячий песок, где мгновенно впитывалась. Каждый раз, входя в
душ, Арни вспоминал об этом и испытывал смешенное чувство радости и
гордости. Кто мог еще позволить себе подобное? Интересно, была ли у
богатых евреев из Нью-Израиля хотя бы одна душевая сходной конструкции?
Встав под душ, Арни обратился к парням:
- До меня дошли кое-какие слухи, их необходимо проверить. Помните
комбинат из Калифорнии, португальцев, первыми получивших право на
разработку в горах Рузвельта? Они пытались там добывать железную руду,
которая на поверку оказалась низкого качества, да и затраты на добычу были
непомерны. Я слышал, что они продали свое предприятие.
- Да, мы тоже слышали.
- Видимо, они понесли большие убытки.
- Интересно, сколько португальцы потеряли на продаже, - раздались
голоса со всех сторон.
- Нет, - возразил Арни, - я слышал, что нашелся покупатель,
предложивший сумму, значительно бОльшую первоначальной цены. Надо же,
извлекли выгоду после стольких лет неудач. Я хочу знать, кто эти умники,
нисколько не сомневающиеся в ценности купленной земли. Как вам известно, у
меня есть определенные права на разработку полезных ископаемых в том
районе. Разнюхайте, кто купил землю и что там затевается. Нужно выяснить
все подробности.
- Да, нужно выяснить.
- Неплохо бы знать подробности.
- Интересно, кто такой умный, - опережая друг друга, заговорили
парни, а один из них, - сквозь клубы пара было плохо видно, похоже, Фред,
- подошел к своей одежде и стал одеваться.
- Я разберусь, - обернувшись, сказал он, - тотчас примусь выяснять.
Намыливая руки, тело, Арни не переставал разговаривать с парнями.
- Я, конечно, буду защищать свои права. Я не желаю, чтобы
какой-нибудь пройдоха с Земли сунул нос туда, куда ему совать нос не
положено, а тем более сооружать там нечто вроде национального парка для
отдыхающих. Знаете, что я услышал? На прошлой неделе важные "шишки" из
коммунистов России и Венгрии шныряли здесь, на Марсе, вне всякого сомнения
что-то затевая. Вы думаете, что потерпев неудачу в прошлом году, они легко
откажутся от своих затей? Нет, говорю вам, у них мозги клопов и, как
клопы, они всегда возвращаются. "Красные" размечтались создать на Марсе
"Счастливое общество", которое они безуспешно столько лет строили у себя
дома. Вдруг окажется, что говнюки-португальцы продали земли коммунякам? А
те на наших глазах изменят название гор Рузвельта, которое вполне всех
устраивает, на что-нибудь вроде имени своего великого Сталин.
Все вокруг рассмеялись.
- На сегодня у меня запланировано множество дел, - сказал Арни,
смывая мыльную пену сильными струями воды. - А так как я не могу один
заниматься всеми делами одновременно, то доверяю вам разобраться, кто и
что там купил. Сегодня мне необходимо слетать на восток, где мы пытаемся
и, похоже, успешно выращивать новоанглийские сорта дыни в здешних
условиях. Вас, конечно, тоже интересует хороший кусок канталупы на
завтрак.
- Безусловно.
- Ну кто же откажется от сочного куска канталупы к завтраку, -
согласились парни.
- Но, - прервал Арни, - если бы только дыни. На днях к нам пожалуют
парни из ООН, которые протестуют против наших правил, касающихся
черномазых. Назову их так, как призывает называть ООН - "местная популяция
аборигенов", а попросту - бликманы. Парни из ООН приезжают разобраться с
нашим решением использовать бликманов в шахтах и платить им по самым
низким расценкам. А я считаю, что они и этой зарплаты не заслуживают. Даже
"добрые феи" из ООН, всегда готовые транжирить чужие денежки, не могут
всерьез настаивать, чтобы мы платили черномазым бликманам полную тарифную
ставку, как и людям. Беда в том, что даже самая маленькая зарплата
черномазым будет слишком жирной - они же еле шевелятся, вместо того, чтобы
вкалывать как следует. Они нас разорят. К сожалению, мы вынуждены
использовать бликманов на подземных работах, поскольку они единственные,
кто может на такой глубине обходиться без кислородных аппаратов. У нас их
не хватает, да и стоят они сумасшедшие деньги. Кое-кто на Земле неплохо
греет руки на всех этих баллонах и компрессорах. Так что вокруг бликманов
- пустая шумиха: мы не собираемся разоряться из-за каких-то там
черномазых. Вот что я вам скажу.
Все согласно закивали головами.
- Мы никак не можем позволить бюрократам из ООН диктовать нам, как
лучше управиться в своем хозяйстве, - продолжал Арни. - Мы уже вовсю
орудовали здесь, когда ООН только воткнула в песок свой флаг. У нас
повсюду, даже в спорной между США и Францией зоне, стояли дома, когда эти
чинуши только свой первый писсуар закладывали.
- Верно, Арни.
- Они не имеют права нам указывать, - весело подхватили парни.
- К сожалению, субъекты из ООН, - разглагольствовал Арни, - не только
контролируют воду, которая нам нужна для питья и мытья, но также дают нам
электроэнергию и контролируют все перевозки. Эти засранцы в любой момент
перекроют воду и возьмут нас голыми руками.
Он домылся, выключил душ, мягко ступая, подошел по теплому мокрому
кафелю к служителю за полотенцем. Рассуждения о делах вызвали у Арни
желудочные колики и боль давнишней язвы двенадцатиперстной кишки. Острое
жжение распространилось до самого паха. Необходимо было срочно что-нибудь
съесть.
После того, как служитель облачил его в серые фланелевые брюки, в
рубашку с короткими рукавами, в мягкие кожаные ботинки и морскую кепку, он
вышел из душевой и направился по коридору через Юнион-Холл прямиком в
столовую, где повар бликман Гелио приготовил завтрак. Через некоторое
время Арни устроился за столом перед горкой горячих пирожков с беконом,
кофе и стаканом апельсинового сока с воскресным выпуском "Нью-Йорк Таймс"
за прошлую неделю в руках.
- Доброе утро, мистер Котт, - сказала новая секретарша, которую он
никогда прежде не видел, появившаяся в дверях на его звонок. Мельком
бросив на нее взгляд, Арни решил: девушка не настолько хороша собой, чтобы
тратить на нее внимание, и углубился в чтение газеты. Кроме того, ему не
понравилось официальное обращение - мистер Котт. Потягивая апельсиновый
сок, Арни читал статью о гибели космического корабля с тремястами
пассажирами на борту. Подумать только - "купец", груженый велосипедами. Он
рассмеялся. Велосипеды - в космическом пространстве! И вот все до единого
погибли - какая жалость. Ведь на Марсе, как на планете с маленькой
гравитацией, где не было никаких источников энергии, кроме каналов с едва
заметным течением, а керосин стоил целое состояние, они имели бы огромное
экономическое значение. Знай крути сейчас педали независимо ни от цен, ни
от маршрутов общественного транспорта. Единственными, кто мог позволить
себе иметь собственные механические транспортные средства, были служащие
систем жизнеобеспечения - ремонтники, эксплуатационники и важные
официальные лица, вроде него самого. Остальным приходилось пользоваться
общественным транспортом, ходившим крайне нерегулярно и постоянно
зависящим от поставок топлива с Земли. Лично он, Арни, испытывал приступы
клаустрофобии в медлительных, неуклюжих трактор-автобусах.
Читая "Нью-Йорк Таймс", Арни Котт неожиданно вспомнил детство, Землю,
Южную Пассадину - его семья выписывала "Таймс" западного побережья, и он
представлял себе, как ее вынимали из почтового ящика на маленькой,
пропахшей выхлопными газами улочке, обсаженной абрикосовыми деревьями. Там
были чистенькие одноэтажные домики с припаркованными автомобилями и
очаровательные, ухоженные лужайки. Ему вдруг остро вспомнился любимый
лужок детства со всем садовым оборудованием: тачкой с удобрениями,
семенами трав, садовыми ножницами, проволочной сеткой для домашней птицы.
Как счастлив он бывал ранней весной!.. А опрыскиватели - все долгое лето,
пока разрешалось по закону, они постоянно работали. Тогда тоже не хватало
воды. Однажды дядю Поля даже арестовали за мытье машины во время
ограниченного пользования водой.
Читая дальше газету, Арни натолкнулся на статью о приеме Белом Доме
госпожи Лизнер, представителя Агентства по контролю за рождаемостью,
которая своими руками произвела восемь тысяч абортов и делилась с женской
общественностью Америки богатым опытом из своей медицинской практики.
"Видимо, она работает кем-то вроде медсестры, - догадался Арни Котт. -
Благородное занятие для женщины, нечего сказать". Он перевернул страницу.
На другой стороне находилось напечатанное большими буквами и
занимавшее четверть страницы объявление, к которому он сам приложил руку -
броский рекламный призыв к эмиграции с Земли на Марс. Внимательно прочитав
текст, Арни с гордостью откинулся на спинку стула и сложил газету.
"Потрясающе выглядит, - решил он. - Объявление несомненно привлекательно
для тех, в ком есть хоть капля мужества и искренняя жажда приключений".
Далее следовал длинный список, перечисляющий всевозможные профессии,
требуемые на Марсе, за исключением разве что проктолога и ловца канареек.
Реклама живописала, как трудно найти хоть какую-то работу на Земле даже
для магистра и как много высокооплачиваемой работы на Марсе и для
бакалавра.
"Определенно заинтересует многих", - решил Арни. Он помнил, как
прибыл на Марс, имея только степень бакалавра. Ни на одно предприятие
Земли его не приняли, сюда он прибыл всего-то простым водопроводчиком. И
вот прошло только несколько лет, и посмотрите, кем стал Арни Котт. На
Земле водопроводчик со степенью бакалавра всю жизнь бы сгребал мертвую
саранчу где-нибудь в Африке в составе бригады американской гуманитарной
помощи. Именно этим занимался его брат Фил, окончивший Калифорнийский
университет по специальности молочная промышленность и не имевший ни
малейшего шанса применить свои знания. Вместе с ним получила специальность
еще сотня молодых людей, а для чего, спрашивается? На Земле для них не
было вакансий. "Вам следовало бы приехать к нам, ребятки, - мысленно
проговорил Арни. - Мы бы нашли для вас работенку. Только взгляните на этих
убогих коров в окрестных фермах. Им давно пора оказаться в руках
профессионалов".
Рекламное объявление на самом деле представляло собой ловушку:
приехать-то эмигрант приезжал, а вернуться обратно, если его дела пойдут
плохо, практически не мог, поскольку стоимость обратного путешествия из-за
более сложных стартовых площадок не по карману разорившемуся переселенцу.
Более того, объявление не гарантировало занятости. Арни считал, что вина
за это лежала на крупных земных державах - Китае, Соединенных Штатах,
России и Западной Германии. Вместо того, чтобы должным образом
поддерживать развитие планет, создавать на них достаточное количество
рабочих мест, они направили все усилия на дальнейшие космические
исследования. Лучшие умы, баснословные деньги направлялись исключительно
на звездные проекты, такие, как леденящий душу полет к Альфе Центавра,
поглотивший миллиарды долларов и человекочасов. Лично он, Арни Котт, не
видел в такого рода проектах никакого смысла. Ну кто, если он не
сумасшедший, мог потратить четыре года на путешествие к другой солнечной
системе, возможно, и не существующей?
Одновременно Арни тревожился по поводу возможных изменений отношений
между великими державами. Земные политики могут проснуться в одно
прекрасное утро и по-новому взглянуть на колонизацию Марса и Венеры. Вдруг
они поймут, что заселение других планет идет из рук вон плохо и решат
круто изменить нынешнее положение? Иными словами, что станется с Арни
Коттом, если великие державы перестанут тратить деньги на безумные затеи и
будут мыслить здраво? Над этим следовало бы крепко подумать.
Но отношения между странами по-прежнему строились на иррациональной
основе. К счастью для Арни, в отношениях ведущих держав в очередной раз
наступил момент, когда они два хороших года сталкивались в навязчивом
соперничестве.
Просматривая далее газету, он обнаружил короткую статейку, опять
выражавшую беспокойство по поводу колонизации Марса, подписанную
швейцарской женской организацией из Берна.
КОМИТЕТ БЕЗОПАСНОСТИ КОЛОНИИ ВСТРЕВОЖЕННЕУДОБСТВОМ ПОСАДОЧНЫХ ПЛОЩАДОК НА МАРСЕ
Женщины представили в Департамент ООН по делам колоний петицию,
констатирующую слишком большую удаленность посадочных площадок на Марсе от
поселений и водных путей. Пассажирам, включая женщин, стариков и детей,
иногда приходилось пересекать сотни миль безводной пустыни под палящим
солнцем, прежде чем они добирались до ближайшего населенного пункта.
Комитет призывал ООН принять закон, обязывающий все космические корабли,
прибывающие на Марс, производить посадку не далее, чем в двадцати пяти
милях от главного канала.
"Доброхоты", - прочитав статью, подумал Арни. Скорее всего, никто из
женщин, подписавших петицию, никогда не покидал Землю, просто чья-то
тетя-пенсионерка прислала письмо, в котором жаловалась на трудности
путешествия. Правда, они получали информацию от своего марсианского
корреспондента, Анны Эстергази, рассылавшей свой информационный листок
другим одержимым общественной деятельностью дамочкам. Арни нередко получал
подобные послания, один заголовок которых - "Ревизор снова сообщает" -
совершенно лишал его дара речи. А чего стоили "воззвания", помещенные
между статьями!
"Молитесь за достойную очистку! Мы гордимся своими обращениями и
призываем членов Совета Колоний наладить очистку воды!"
Некоторые статьи в "Ревизоре" писались на таком тарабарском жаргоне,
что понять их смысл не было никакой возможности. Ясно одно -
информационный листок предназначался для нервных, озабоченных дамочек,
ворчливо принимавших близко к сердцу любую сплетню и воображавших, что
приносят большую пользу, болтая о ней. На сей раз они совместно с земным
Комитетом по безопасности в колониях жаловались на "чрезвычайно длинные
расстояния", отделяющие большинство Марсианских посадочных площадок от
поселений и источников воды. Многочисленные женские комитеты разжигали
ажиотаж вокруг различных трудностей и Арни решил усилить контроль за их
деятельностью.
Из двадцати посадочных площадок на Марсе только космодром имени
Сэмюэля Гомперса, обслуживавший Левистоун, лежал в пределах двадцати пяти
миль от главного канала. Это означало следующее: если требования женщин
будут удовлетворены, то все прибывающие на Марс космические корабли будут
садиться на посадочной площадке Арни Котта, что приведет к дополнительным
субсидиям в его поселение.
Анна Эстергази, ее информационный листок и Комитет безопасности на
Земле не случайно защищали дело, имевшее экономическое значение для Арни.
Его и его бывшую жену, Анну Эстергази, по-прежнему связывала дружба, и они
продолжали совместно владеть многочисленными предприятиями, которые
основали или купили во времена их совместной жизни. Они до сих пор
сотрудничали и, несмотря на критическое отношение друг к другу, никогда не
спорили по экономическим вопросам. Арни находил, что Анна - агрессивна,
властна, мужиковата. Высокая, костлявая женщина с размашистыми большими
шагами, в непременных туфлях на низком каблуке, в твидовом пальто, в
темных очках, с огромной кожаной сумкой через плечо, но одновременно -
умная, проницательная, ответственная. Пока он воспринимал ее в качестве
делового партнера, они успешно ладили друг с другом.
Они скрывали тот факт, что Анна Эстергази когда-то была его женой и
что они поддерживали финансовые отношения. Когда Арни хотел связаться с
Анной, он не прибегал к услугам стенографистки, а наговаривал письмо на
портативный кодирующий диктофон, всегда имевшийся под рукой, и посылал
Эстергази с нарочным катушку с зашифрованным сообщением. Курьер отвозил
послание в ее магазин предметов искусства в Нью-Израиле и немедленно
возвращался с ответом, если только какая-нибудь неожиданность, вроде
земных работ на канале Бернарда Баруха, принадлежавшим Эду Рокингэму,
шурину Арни, не задерживала его в пути.
Год назад Эд построил дом для себя, Патриции, троих детей и приобрел
совершенно невозможное: собственный канал. Открыто нарушив закон, он вырыл
ров для личного пользования и отвел часть воды из большой общественной
сети. Даже Арни был возмущен. Однако власти не возбудили судебного
преследования, и на сегодняшний день канал, скромно названный именем
старшего ребенка, подводил воду на восемьдесят миль в пустыню, где Пан
Рокингэм имела прекрасный дом, луг, плавательный бассейн и роскошный сад с
цветами. Она выращивала кусты камелии - единственные декоративные
растения, прижившиеся на Марсе. Целый день опрыскиватели разбрызгивали
воду, предохраняя их от излишней сухости воздуха.
Даже арни считал двенадцать огромных кустов камелии излишеством. У
него были натянутые отношения с сестрой и ее мужем. "Для чего они
эмигрировали? - нередко задавал себе вопрос Арни. - Чтобы не обращая
внимания на невероятные расходы и титанические усилия жить почти так же,
как на Земле?" Ему их жизнь казалась полной бессмыслицей. Почему тогда не
остаться на Земле? Для Арни Марс был новым местом, означавшим новую жизнь
и новый стиль поведения. Все переселенцы, как Большие, так и маленькие, за
долгие годы жизни на Марсе значительно эволюционировали и в настоящий
момент фактически являлись совершенно новыми созданиями. И хотя дети,
рожденные на Марсе, внешне походили на родителей, в некоторых отношениях
они были совершенно новыми, даже загадочными созданиями.
Его собственные дети жили в лагере на окраине Левистоуна. Когда Арни
посещал их, то совершенно не мог с ними общаться - они смотрели на него
широко открытыми глазами, как будто спрашивая: когда же он наконец уйдет.
Насколько он понимал, у мальчиков отсутствовало чувство юмора. Кроме того,
они любили природу и без конца могли говорить о животных, растениях и
окружающем ландшафте. Оба мальчика имели любимых животных. По мнению Арни,
это были отвратительные твари, напоминающие богомолов, размером с ослов.
Проклятые создания назывались "боксерами", так как часто их видели
взъерошенных, поднявшихся на задние лапы, остервенело дравшихся друг с
другом. В результате подобных ритуальных баталий побежденный съедался
победителем. Берт и Нэд пытались научить их выполнять простейшую работу и
не есть друг друга. Вот эти-то твари и были любимыми товарищами детей.
Марсианские дети вообще одиноки, то ли потому что их еще слишком
мало, то ли... Словом, Арни толком не знал. Дети разглядывали мир цепким,
охотничьим взглядом, как будто заглядывали за его пределы. При малейшей
возможности они удирали в пустыню. Они приносили оттуда совершенно
бесполезные находки: несколько костей, какие-нибудь остатки старой
цивилизации черномазых. Летая над пустыней, Арни постоянно видел детей,
одиноко бредущих по песку или карабкающихся по камням, то ползущих вверх,
то скатывающихся вниз...
Не глядя, Арни вытащил из стола портативный кодирующий диктофон на
батарейках и включил его. "Анна, - начал диктовать Арни, - мне нужно
встретиться с тобой. В вашем комитета полно баб, постоянно совершающих
глупости. Меня беспокоит последнее заявление в "Таймс"." Тут от прервался,
потому что шифровальная машинка заскрежетала и остановилась. Наклонившись,
Арни постучал по ней, но катушки провернулись несколько раз и все.
"А мне казалось, что она вечная", - сердито подумал Арни. К
сожалению, постукиваниями ничего не исправишь. Видимо, ему придется за
огромные деньги доставать на черном рынке другую. Он поморщился от этой
мысли.
Арни молча кивнул невзрачной секретарше, тихо сидевшей в углу. Она
приготовила блокнот и карандаш, и начала писать под его диктовку.
- Я, конечно, понимаю, - диктовал Арни, - как тяжело сохранить
работоспособность вещей в таких климатических условиях и что с ними нужно
обращаться бережно. Я сыт по горло вашими отговорками по поводу трудностей
с ремонтом диктофона. Единственное мое требование - бесперебойная работа
аппарата. Если твои парни не способны справиться, то я разгоню вашу шайку
бездельников и приглашу техников со стороны, - Арни кивнул в знак
окончания диктовки.
- Позвольте мне отправить диктофон в ремонтный отдел, мистер Котт? -
предложила девушка. - Мне будет очень приятно сделать это для вас, сэр.
- Дуй, - проворчал Арни. - Только одна нога - здесь, другая - там.
Как только она ушла, Арни снова принялся за "Нью-Йорк Таймс". На
Земле можно купить новый кодировщик за бесценок... Проклятье! Только
взгляните на барахло, которое рекламируют... - тут и старинные римские
монеты, и меховые шубки, и туристическое снаряжение, и бриллианты, и
космические корабли, даже - яд из африканского проса, Господи!
Однако ближайшая задача состояла в том, чтобы связаться с бывшей
женой. "Может, мне стоит лично повидаться с ней, - подумал Арни. - Хороший
повод улизнуть из конторы".
Он снял телефонную трубку и распорядился, чтобы приготовили вертолет
на крыше Юнион-Холл, а затем, быстро покончив с остатками завтрака, вытер
рот и направился к подъемнику.
- Привет, Арни, - поздоровался молодой пилот приятной наружности.
- Привет, мой мальчик, - ответил Арни, и пилот помог ему разместиться
в кожаном кресле местного производства, специально приобретенном в
мебельном магазине для этой цели. Когда пилот сел на место впереди, Арни
удобно откинулся на спинку, вытянув ноги сказал:
- Пока только поднимайся, а потом я скажу тебе, куда лететь. И
полегче, я никуда не спешу. Похоже, сегодня - прекрасный денек.
- Действительно, отличный день, - ответил пилот, когда завращались
лопасти. - Только вон легкая дымка над горами Рузвельта.
Они медленно летели, когда неожиданно раздалось в громкоговорителе:
- Тревожное предупреждение! Небольшая группа бликманов - в открытой
пустыне в направлении по гирокомпасу 4.65003 умирает от жары и жажды.
Вертолетам к северу от Левистоуна предписывается лететь в указанном
направлении для оказания помощи. Согласно закону, все коммерческие или
частные вертолеты обязаны подчиниться.
Объявление, произносимое молодым голосом федерального диктора,
передавалось со спутника, откуда-то сверху засекшего терпящих бедствие
бликманов.
Чувствуя изменение курса, Арни сказал:
- Ну их! Давай прямо, мой мальчик.
- Я должен подчиниться, сэр, - возразил пилот. - Это - закон.
"Христосики", -