Тем временем незнакомец, странно похожий на Аль-касара, оглядывался по сторонам. Его явно тревожили эти валуны с их неподвижными взорами. -- Не нападут? -- спросил он тролля. -- Они совсем ручные, -- успокоил его Иллуги. -- Я кормлю их с ладони. Ни разу не укусили. -- А чем ты их кормишь? -- полюбопытствовал Хелот и еще раз посмотрел на живые камни. -- Сырым мясом, конечно, -- ответил Иллуги. -- Чем же еще? Первое время нагло требовали мясо дакини или на худой конец гнома, но я быстро приучил их к зайчатине. Ближайший к нему валун неожиданно распахнул огромную пасть, полную острых, как иголки, зубов. Выделялись четыре гигантских клыка. Иллуги показал троллю кулак, и пасть с громким лязгом захлопнулась. Глазки, полускрытые мхом, блеснули желтоватыми огоньками. -- Ой! -- взвизгнул Тэм, запоздало испугавшись (вся сцена разыгралась слишком быстро). -- Вы уверены, что нас не сожрут в этом лесу, господин Иллуги? -- Пока я здесь, разумеется, не сожрут, -- важно ответил Иллуги. -- Ведь вы избрали дамой сердца мою дочь. Разве я могу допустить, чтобы Имлах была огорчена? Разве я смогу видеть ее расстроенное личико? Нет, я не могу этого допустить, я не смогу этого видеть. Я должен охранять вас. -- И на том спасибо, -- проворчал Хелот. Иллуги отогнал подальше любопытствугощих троллей и уселся опять к своему костру. -- Прошу, -- пригласил он своих гостей и принялся колдовать с чайником, в котором варился какой-то темный напиток. Гости не без опаски пристроились поближе к хозяину. -- Да, трудное дело вы затеяли, сэр Хелот, -- снова заговорил Иллуги. -- Трудное, но почетное и достойное воина. Я, правда, не видел ни одного дракона, но от гномьего племени доходили слухи об их свирепом нраве и ужасных обычаях. Да и богиня Боанн предостерегала от их коварства. Велика, мудра, исполнена доброты Боанн! И как у такой благонравной богини мог родиться столь беспутный отпрыск! -- Иллуги покачал своей крупной головой. -- А богиню Боанн вы тоже не видели? -- спросил Тэм, придвигаясь поближе. -- Видел. Выпало счастье видеть эту спасительницу нашего народа. Глаз не оторвать, такая красавица, хотя, конечно (да простится мне эта дерзость), краше моей Имлах не найти. Иллуги на секунду задумался. -- Да, -- выговорил он наконец. -- Извести проклятого супостата непросто. Подготовиться надобно не спеша, основательно. Известно ли вам что-либо о драконьих повадках? -- Кое-что, -- ответил Хелот. -- В моем мире драконов, по-моему, давным-давно извели, если они вообще были. Но сохранились книги и письменные свидетельства, к которым, как к живительному источнику, я прикладывался в былые времена. -- Это хорошо, -- одобрил Иллуги. -- Вряд ли наш Демиург придумал что-то такое, к чему и оружия не подберешь. Но говорят еще вот что. Будто бы дракона может убить не всякий меч, а только тот, что закален в источнике мудрости. Ибо в тот момент, когда герой отрубает дракону голову, из перерубленной шеи начинает фонтаном бить ядовитая кровь. Одной капли, попавшей на кожу, достаточно, чтобы умереть в страшных мучениях. И только меч из источника мудрости остужает драконью кровь, и она не выходит из жил убитого чудовища. Имя же этому мечу -- Секач. -- Предположим, -- сказал Хелот. -- В таком случае, мне необходим такой меч. А как здесь с источником мудрости? -- Есть. Бьет между корней одной высокой сосны. Я храню там свой глаз. Вполне возможно, что в незапамятные времена в этих водах и был закален меч по имени Секач. Мне об этом ничего не известно. Скорее всего, волшебное оружие прячут под землей гномы. Хелот задумался: -- Подождите-ка... Вроде бы, один из гномов был среди гостей барона. -- Верно. Почтеннейший Лоэгайрэ. Да только у него снегу зимой не допросишься. Первейший жадина во всей округе. Его даже сами гномы называют Лоэгайрэ Скупой, а уж если такие скареды, как гномы, придумали ему такое прозвище, значит, нам с вами у него ничего не отломится. -- Это мы еще посмотрим, -- сказал Хелот. -- Может быть, мне удастся его уговорить. Иллуги покосился на смуглого черноволосого спутника лангедокца. -- А это кто с вами? -- спросил он, как показалось Хелоту, ревниво. -- Не тролль? -- Кто его знает, -- ответил Хелот задумчиво и тоже посмотрел на незнакомца. -- Он и сам толком не знает... -- Значит, тролль, -- с облегчением констатировал Иллуги. -- Да и рожей уродлив. Наверняка из нашего брата. Ох, зло потешился над нашим троллевым горем проклятый Демиуржище. Но ничего, выйдем и мы на свою войну, уничтожим драконов -- злобные его творения, а его самого предадим вечному проклятию. -- Он повернулся к незнакомцу и похлопал его по плечу, действуя с осторожностью, дабы не навредить. -- Оставайся со мной, бедняга. Вместе мы выступим, когда настанет черед. Нам, троллям, нужно держаться друг друга. Но незнакомец покачал головой: -- Не думаю, чтобы я был троллем. Мне кажется, мы с Хелотом одного рода. -- Вы? -- Иллуги забегал глазами, сравнивая их. -- Может быть-. -- нехотя признал он наконец. -- Но маловероятно. Кхх-. Давайте пить кофе. Хелот честно признался, что пьет подобную вещь впервые. Тэм -- тот закашлялся, начал плеваться и в конце концов заявил, что Иллуги поит их живой горечью и что он, Тэм, отказывается вливать в себя подобную гадость. Что же касается незнакомца, то он вдруг глубоко задумался и сидел в неподвижности, глядя на свою кружку, пока Хелот не подтолкнул его в бок: -- Что с тобой? Заснул? -- Нет.. -- Он медленно перевел глаза на Хело-та. -- Мне кажется, я узнаю запах... Откуда здесь этот напиток? Иллуги пожал плечами: -- Говорят, Демиург откуда-то притащил. Не знаю. Растет, вроде, на кустах или деревьях, гномы выращивают, а потом продают втридорога. И такие хитро-ваны, не передать: ведь эта штука вроде наркотика, то есть если привык, то жить без него уже не сможешь. Они сперва приучили всю округу пить кофе по утрам, а потом стали требовать за него меха, костяные украшения и наконечники, ягоды, -- словом, троллям пришлось изрядно побегать, чтобы заполучить желаемое. Я по утрам варю целое ведро, чтобы напоить свое стадо. Они у меня такие. Свое не получат, мычат -- недовольство выражают. Но и троллюшки мои вовсю стараются. Весь сбор ягод и орехов -- их трудами. -- А может, я и вправду этот." тролль, -- все так же тихо сказал незнакомец. -- Но мне кажется, я помню кофейный запах с самого детства. -- Ты молодой тролль, -- сказал Иллуги, присматриваясь к нему повнимательнее. -- Я рад, что тролль-ши начали рожать нормальных детей. Надоело жить среди пней да валунов... -- Послушай, Иллуги, -- заговорил Хелот, отставляя свою пустую кружку и укладываясь на мягкий мох, -- Тэм уверяет, будто видел у Народа ужасную колдунью. -- Это их богиня, -- нехотя пояснил Иллуги. -- Лично я никогда не встречался с ней. Солнечная Женщина -- так они ее называют, а имя ей подобрали сами и кличут Фейдельм. Говорят еще, будто ее не творил Демиург и, стало быть, она чиста. -- Что она может? -- продолжал Хелот. -- Да все может. Что тебе нужно? -- Чтобы этот человек мог вспомнить свое прошлое. Сказал, кто он и откуда. Иллуги покосился на мрачноватого спутника Хелота: -- Так ведь мы уже решили, что он тролль? Что еще узнавать-то? -- Я не хочу, чтобы произошла ошибка, -- спокойно сказал Хелот. -- Потому что у меня есть совсем другие предположения на его счет. -- Лучше отдайте его мне, -- повторил Иллуги. -- Ему здесь будет хорошо. -- Это уж не мне решать, -- усмехнулся Хелот. -- Я с одним мальчишкой справиться не могу, а вы предлагаете мне распоряжаться судьбой взрослого человека. -- Вы уверены, что он свободный человек? -- Во всяком случае, здесь он волен идти, куда ему вздумается. -- Спасибо, -- проговорил незнакомец. -- Кто ниже: тролль или дакини? -- начал рассуждать Иллуги. -- Раньше за троллей никто не вступался. Таков был закон. Но теперь появилась Боанн. А у вас, дакини, имеются ли заступники? -- Только меч, рука и друг, -- сказал Хелот и встал. -- Благодарю за угощение и приятную беседу, Иллуги. Нам пора идти. Морган Мэган провел пятерней по воздуху над головой, и нарисовалась маленькая Радуга, в которой недоставало двух цветов: желтого и фиолетового. И ворота открылись совсем крошечные -- такие, что Моргану пришлось пригнуть голову, чтобы пройти. Неугомонного мага давно уже интересовало: что будет, если войти в мир не полностью, а лишь частично. Он предполагал, что такие неполноценные ворота как раз и помогут разрешить ему это сомнение. Он оказался в густом тумане. Потом с трудом различил, что стоит на берегу огромной реки. Река была настолько полноводна, что противоположный берег терялся за горизонтом, сливаясь с испарениями влаги. Посреди озера на огромном листе какого-то водного растения возлежало существо и наигрывало на дудочке. Это заинтересовало Моргана. Он подошел поближе, стараясь не поскользнуться на водорослях, выброшенных на берег, и прислушался. Мелодия была простая и в то же время неуловимая. -- Здравствуй, приятель! -- крикнул Морган Мэган. Голос его утонул в густом тумане. Однако возлежавший на листе человек отложил в сторону дудочку и прислушался. -- Прости, если я помешал тебе создавать музыку, -- продолжал Морган Мэган, -- но я нуждаюсь в помощи. -- Никто не нуждается в помощи, -- прозвучал спокойный ответ. -- Если тебя гложет неутоленное желание, откажись от желания, и ты снова обретешь покой. -- Не так-то просто мне отказаться от желания, уважаемый отшельник, -- сознался Морган Мэган. -- Прости еще раз, если я обратился к тебе не с тем словом, с каким здесь принято. -- Неважно, что принято, странник. Ни одно слово не будет ложным и ни одно слово не может считаться истинным. Называй меня, как тебе угодно. Отбрось сомнения. Истина -- только в тебе. То, что кажется тебе истиной, является ею на самом деле. -- Собственно, я насчет дудочки... Ты замечательно играл, отшельник. -- Морган Мэган помахал ему рукой. -- Плыви сюда, поговорим. Дело в том, что мне необходимо научиться играть на трубе, вот я и подумал: лучшего учителя мне не сыскать. Помоги мне! -- Я охотно помогу тебе. Обучение займет совсем немного времени. -- Божество, возлежавшее на листе посреди водного потока, не сделало ни малейшего движения, чтобы двинуться с места, но тем не менее оно немного приблизилось. Может быть, причиной тому был расступившийся туман. -- Несколько десятков лет уйдет на созерцание объекта. Потом, когда форма его войдет в твое сознание, научись брать его в руки. Дунь и вслушайся в звук. Вот он вышел из твоих легких и оказался во рту, вот он изо рта переходит в деревянное чрево, а оттуда медленно вылетает в воздух и заполняет собой пространство... Научись улавливать каждый шаг каждого звука... -- Иисусе, -- пробормотал Морган Мэган, -- это слишком долго. Я должен научиться играть на трубе, и как можно быстрее, пока моя матушка, речная богиня Боанн, не натворила бед в моем мире... -- Твои речи сбивчивы, а аура красна и мерцает, -- изрекло божество. -- Ты охвачен нетерпением, злобой, тебя гложут недобрые замыслы. Откажись от них. Предайся созерцанию прекрасного в тебе. Пусть уйдет все то злое, что мешает тебе жить. -- Чтобы это злое куда-то ушло, я должен принять меры, -- сердито объяснил Демиург. -- Видишь ли, я сотворил мир. Сотворил я его по образу и подобию своему, то есть крайне несовершенным. И затем, поскольку сам становился все совершеннее и мудрее, мне захотелось улучшить свое создание. -- И ты ухудшил его, -- заключило божество. -- Я так и думал. -- Наконец-то ты меня понимаешь. Поговорим как демиург с демиургом. Что ты делаешь, когда замечаешь в своем творении несовершенство? -- Я уничтожаю его, -- спокойно произнесло божество. -- Слава Богу! Наконец-то я встречаю разумного бога. Надеюсь, ты подскажешь мне, как это делается? Натворить-то я натворил, а вот как это ликвидировать! Мне советуют для этого сначала научиться играть на трубе. Это необходимый элемент эсхатологии. Все так говорят. И вельва, и отец Раок. -- На трубе? Воистину странные советы давали тебе эти советчики. -- Да, без трубы никуда. Конец света надлежит провозгласить публично, сопровождая свое объявление, во-первых, громогласными звуками духового инструмента, а во-вторых, землетрясением. Я узнал это достоверно из первых уст. -- Странные, странные советчики, -- задумчиво повторил бог. -- Я играю на флейте вовсе не для того, чтобы провозгласить уничтожение своего мира. Да и уничтожать мир смысла большого нет... Морган Мэган в волнении забегал по берегу. -- Есть смысл, равви! -- завопил он, не зная, как умаслить безразличного к земным делам бога. -- О, как я не мудр! Как я нуждаюсь в поучениях мудреца! Научи меня! -- Послушай притчу, о нетерпеливый путник, у которого нет в запасе даже сотни лет для созерцания, -- заговорил бог неспешно. -- Был некогда мир, и были в этом мире тучные пашни, полноводные реки, густые леса, непроходимые болота. И жили в этом мире многохитрые купцы, изощренные умом ученые, сладкоречивые певцы, пышнобедрые женщины, трудолюбивые крестьяне, кровожадные воины. Морган Мэган уселся на берегу, обхватив руками колени, и уставился на бога, как ребенок, которому рассказывают сказку. А бог спокойно блуждал глазами по невидимой дали, и речь его текла как бы сама собой. -- И стало так, что пашни перестали родить, реки обмелели, леса поредели, болота пересохли. И случилось так, что купцы стали глупы и жадны, ученые ленивы и бездельны, певцы безголосы и лишены ума, женщины отощали и перестали носить сыновей, крестьяне забросили плуг, а воины озверели и резали всех подряд. Проснулся я от своего сна и посмотрел на это гнусное дело. И не смог я вынести созерцания этого нарушения мировой гармонии. Я ниспослал на них потоп. Много веков лили непрерывные дожди. И скрылись под водами пашни и реки, леса и болота, и смыло потоком купцов и ученых, певцов и женщин, крестьян и воинов. Не стало никого, кроме одного человека из крестьянского сословия. Спасся он, ибо умел плавать. Ухватился он за бревно, и понесло его по бескрайним водам. Плыл он, плыл и встретил меня. Я еще не спал, но уже был готов погрузиться в созерцание. "Спаси меня!" -- закричал он. Я открыл рот, и он на своем бревне заплыл прямо в мое божественное чрево. И подумал он, что будет жить в своем боге. -- И что? -- Морган Мэган с отвращением подумал о том, как во время потопа (такой вариант конца света понравился ему еще больше, чем землетрясение) к нему в живот заберется, к примеру, гном Лоэгайрэ со своим извечным недругом и соперником Англаем Алчное Сердце. Но его собеседник был невозмутимо спокоен. -- Ничего. Оказавшись во чреве бога своего, этот человек открыл наконец глаза и увидел тучные пашни, полноводные реки, густые леса и непроходимые болота. И людей он увидел. И то были многохитрые купцы, изощренные умом ученые, пышнобедрые женщины со сладкоголосыми певцами, трудолюбивые крестьяне и свирепые воины." Морган Мэган заморгал глазами. Все эти премудрости были выше его разумения. Кроме того, несмотря на свои весьма слабые познания в анатомии, Морган был уверен: в его животе ничего, кроме кишок, желудка и еще кое-каких потрохов, названия коих были ему неизвестны, не обретается. -- Нет смысла творить миры, -- спокойно заключил бог, снова взяв в руки дудочку. -- Нет смысла их уничтожать. Ничто не имеет смысла. Содеяв что-либо, забудь об этом. И он снова заиграл. ГЛАВА ШЕСТАЯ -- Будет гроза! -- крикнул Тэм Гили в спину Хе. лоту. Они неторопливо ехали по гребню высокой поймы реки Боанн. Впереди Хелот, изнемогающий от духоты, в своем черном плаще, с лицом, обмотанным белой кисеей. За ним Тэм Гили, отгоняющий насекомых мотанием головы. Позади обоих всадников плелся высокий человек. Они с Хелотом ехали на лошади по очереди. Хелот старался пореже смотреть на него и не разговаривать с ним, поскольку он вздрагивал всякий раз, когда к нему обращались. По темнеющему небу прокатился первый громовой удар, и неожиданно путников хлестнул холодный ветер. Хелот с наслаждением сорвал с лица белый шарф и откинул капюшон плаща. Гроза шла с запада. Дождь обрушился мгновенно, и все трое тут же вымокли до нитки. Гром гремел без перерыва, как будто в гигантской картонной коробке каталась горошина. Вода текла по лицу, заливала глаза. Дождь был холодный -- где-то неподалеку стояла и ждала своего часа осень с синим цикорием в волосах. Ливень прекратился так же внезапно, как и начался, но духоты больше не было. Поднялся ветер. Плащи хлопали за спиной, рукава трепетали, словно пытались сорваться с рук и улететь прочь. Мокрая одежда стремительно высыхала. Сквозь шум кустов и деревьев, которыми заросла пойма, был уже слышен рев воды, падавшей вниз с запруды. -- Что это за река? -- спросил Тэм, перекрикивая гул водопада. -- Думаю, Боанн, -- ответил Хелот. -- А ты считаешь, мы уже добрались до Адунн? Огромный валун, мимо которого они как раз проезжали, неожиданно раскрыл рот и хрипло проскрежетал: -- Боанн. Тэм вздрогнул, а лошадь Хелота испуганно шарахнулась в сторону, и странствующий рыцарь с трудом удержался в седле. -- Черт знает что такое, -- пробормотал Хелот. -- Похоже, в этом лесу каждый булыжник имеет свое мнение. -- Лаймерик говорит, что Аррой -- древний мир, -- заметил Тэм. -- Он рассказывал, будто в былые времена здесь все имело душу. А потом постепенно сошло на нет. -- Что сошло на нет? -- Хелот еле сдерживал улыбку. -- Душа, -- объяснил Тэм. -- Душа этого мира обленилась и как бы усохла. -- Странный, должно быть, человек -- создатель этого мира, -- проговорил Хелот задумчиво. -- Мне, пожалуй, даже хотелось бы повстречаться с ним. -- Опасно, -- проскрежетал другой валун. -- Морган -- опасно. Морган -- гнев. -- Морган -- добрый, -- возразил третий, поросший ярко-зеленым мхом. -- Морган гладить Наррахх, Морган говорить: "Наррахх зеленый, Наррахх мягкий, Наррахх славный..." -- Кто это -- Наррахх? -- спросил Хелот, поворачиваясь к булыжнику. -- Я, -- сказал валун. -- Морган отдыхать, Морган прислоняться к Наррахх, Морган благодарить Наррахх.- Много-много лет назад... Наррахх помнить, Наррахх приятно, Наррахх ждать -- Морган возвращаться, Морган гладить, Морган хвалить... -- Если хочешь, Наррахх, я могу сказать тебе то же самое, -- заявил Хелот. -- Ты очень красивый валун. Я издалека заметил тебя. -- Нет, -- прогундосил Наррахх. -- Только Морган. Наррахх однолюб. -- Как хочешь, -- сказал Хелот и неожиданно понял, что обиделся. Когда они отъехали от влюбленного валуна на порядочное расстояние, Тэм вернулся к прежнему разговору: -- Лаймерик говорит, что Морган очень опасен. Никогда не знаешь, что придет ему в голову. Он то веселый и озорной, как мальчишка, то нежный, как женщина, то злобный, как старая сука во время течки... -- Когда это ты успел набраться подобных сведений? -- поинтересовался Хелот. Тэм виновато моргнул. -- Пока болел, сэр, -- сознался он. -- Лаймерик считает, что я из Народа, хотя Фейдельм рассудила иначе. "Боги тоже ошибаются, сказал Лаймерик, не говоря уж о богине". Лаймерик храбрый, сэр, и очень мудрый. Он никого не боится. Его интересно слушать. Хелот вспомнил суждение Имлах о дакини. "Вы не умеете видеть того, что скрывается за невзрачной внешностью", -- сказала ему великанша. Да, похоже, дама Имлах права. Хелоту стало стыдно за свои постоянные смешки в адрес напыщенного слуги Теленна Гвада. Тэм Гили прервал горестные размышления своего хозяина громким криком: -- Смотрите, сэр! -- Он указал рукой на старое дерево со сломанной верхушкой. Хелот остановил коня. Остановился и третий их спутник -- похожий на Алькасара незнакомец, который забыл свое имя. Разглядывая открывшуюся их глазам картину, Хелот поднял бровь в насмешливом удивлении. Между могучих ветвей дерева стоял домик-пряник, выстроенный из бревен. Примечательной же показалась Хелоту окраска стен: они были размалеваны под булыжник, так что издалека избушку вполне можно было принять за рыцарский замок в миниатюре. Крыша из сосновой коры была выкрашена в красный цвет -- если не очень пристально вглядываться, то не отличить от черепичной. Уразумев все эти простодушные хитрости, Тэм Гили захихикал. -- Что смеетесь? Дураки... -- произнес хриплый голос из высокой душной травы, Вместо ответа Хелот неторопливо снял с плеча арбалет и полез в колчан за стрелой. Арбалет вместе с кисейным шарфом поднесла герою дама Имлах -- заботливая дама, понимающая толк в рыцарских подвигах. Сделанный из многослойного дерева и кости, без единого украшения, он был отполирован прикосновением многочисленных ладоней. Его создали гномы по просьбе одной воинственной тролльши малого роста, и с тех пор это оружие передавалось от матери к дочери, покуда не попало к Имлах. Теперь же старинный арбалет горбатил плащ на спине лангедокского рыцаря, и он мог только радоваться тому, что его не видит Робин из Локсли. Сам же называл арбалет "оружием трусов" -- и вот на тебе! -- Без глупостей, ты! -- сорвался хриплый голос, и на тропинку из густой травы выскочил гном Лоэгайрэ. Ростом он доходил невысокому Хелоту до пояса. Лоэгайрэ был облачен в атласный халат, подпоясанный витым шелковым шнуром с кистями, и домашние тапочки на босу ногу. Серые космы падали на узкие плечики гнома из-под полосатого ночного колпака. -- Почтенный Лоэгайрэ! -- изумленно сказал Хелот, опуская арбалет. -- Какая изумительно приятная встреча! Я воистину рад вас видеть. -- Убери эту пакость, -- потребовал гном, указывая на арбалет корявым пальцем. Хелот спрятал болт в колчан и закинул арбалет за спину. -- Это ваш дом, досточтимый Лоэгайрэ? -- спросил он, кивая на "рыцарский замок". -- Мой, -- отрезал Лоэгайрэ. -- Почему интересуетесь? Хотите купить? Учтите, обойдется недешево. Один булыжник сколько стоил, не говоря уж о затратах на то, чтобы затащить его на дерево. Зато прочно, красиво и безопасно. -- Да нет, зачем мне ваш дом, -- сказал Хелот. -- В него разве что одна нога поместится. А как быть с остальным? -- Нога -- не лучшая часть твоего тела, -- заметил Лоэгайрэ, --но и не худшая, если подумать о голове... -- Я тебя убью! -- крикнул Хелот, краснея. Ему очень не нравилось, что маленькое существо так бесцеремонно насмехается над ним на глазах у Тэма Гили. -- Не советую! -- хихикнул гном. -- Ой, не советую! -- Я пожалуюсь на тебя моей даме, баронессе Им-лах, -- уже более спокойно пригрозил Хелот. -- Да? -- совсем другим тоном переспросил Лоэгайрэ. -- Ну тогда ладно. Тогда черт с тобой и добро пожаловать. -- А мы вовсе не к тебе, -- злорадно сообщил Хелот. -- И зря ты перед нами выделывался. Мы хотели навестить украшенного многими доблестями тролля Форайрэ. -- Книга Гнилая Кожа небось понадобилась? -- ехидно спросил Лоэгайрэ. -- Вряд ли вам здесь что-нибудь светит. Думаете, вам удастся обвести Форайрэ вокруг пальца? Обдурить бедного тролля замыслили? А на что бедному глупому троллю умные советчики? Он давно уже знает, что владеет бесценным сокровищем. Ах, дакини, до чего же вы высокомерны и тупы... Чужой человек с угрюмым любопытством слушал этот диалог. Он хмурился, как будто пытался припомнить что-то и не мог. Хелот искоса поглядел на него. В какой-то миг странствующий рыцарь был уверен, что видит Алькасара, но вот человек этот склонил голову, и снова жест был чужим, незнакомым. -- Дражайший Лоэгайрэ, я не слыхал, чтобы кто-нибудь задал тебе вопрос или поинтересовался твоим бесценным мнением, -- сказал Хелот. -- Дозволь нам пройти по этой тропинке, иначе мы будем вынуждены растоптать тебя копытами наших лошадей. Мне бы не хотелось этого делать. У лошадей ведь тоже есть нервы. Лоэгайрэ отскочил в сторону как ужаленный. -- Между прочим, доблестный Форайрэ -- мой друг и сосед, -- сердито сказал гном, высовываясь из высокой травы. -- Нынче я приглашен к нему на ужин. Могу и вас с собой взять, если попросите вежливо. Хелот переглянулся с Тэмом: -- Ну что, Тэм, попросим уважаемого Лоэгайрэ? Тэм помотал головой так энергично, что у Хелота возникли серьезные опасения насчет того, удержится ли упомянутая голова на шее. Однако несмотря на откровенный протест своего оруженосца и друга, Хелот ответил гному утвердительно. Ворча себе под нос, Лоэгайрэ побрел по заливному лугу вверх, к лесу. Высокая трава скрывала его почти с головой, и Хелот видел только полосатый ночной колпак гнома, мелькающий среди цветов. Тролль Форайрэ обитал действительно неподалеку, в огромном бревенчатом доме. Между черных, гладко обтесанных каменным топором сосновых стволов неопрятными клочьями торчал белый болотный мох. Изба тролля топорщилась углами и выглядела рассерженной. Лоэгайрэ вскарабкался на высокое крыльцо, попутно прибрав в карман халата пару сосновых шишек. Хелот последовал за ним. Тэм Гили задержался внизу, привязывая лошадей. Мальчик хмурился, сверлил глазами своего беспечного господина, который полез прямо в пасть троллю, -- словом, изо всех сил демонстрировал недовольство. Чужой человек молча остался стоять возле крыльца, пока Хелот не обернулся и жестом не подозвал его. -- Форайрэ, не ешь нас! -- крикнул гном, проворно уворачиваясь от когтистой лапы, которая просунулась в щель между дверью и косяком и норовила цапнуть его. -- Это я, твой сосед Лоэгайрэ! Да отцепись ты, болван трехглазый! -- Лоэгайрэ? Это ты? -- пробасил тролль и разжал когти. Лоэгайрэ суетливо пригладил волосы и поправил халат, особое внимание уделив кисточкам на поясе. -- Разумеется, это я, -- произнес он, отдуваясь. -- Кто еще сунется в твое логово, не ведая страха и сомнений? -- Мало ли кто... -- Голос тролля звучал теперь озадаченно. -- Всегда есть надежда, что это чужой. Давно, давно, давно не ел я сочного живого мяса... При этих словах Тэм опять умоляюще посмотрел на Хелота. Но упрямец из Лангедока сделал вид, что не замечает этого. Зато от бдительного ока Лоэгайрэ этот краткий обмен взглядами не ускользнул. -- Это только с маленьким Лоэгайрэ все такие храбрые, -- скрипуче произнес гном. -- Лошадьми норовят растоптать, смотри ты... А как столкнутся с его другом и защитником, могучим и кровожадным Фо-райрэ, так сразу в кусты... -- С кем это ты беседуешь? -- снова загудел тролль. -- Неужели ты привел еду, Лоэгайрэ? Хелот многозначительно потрогал свой меч. Он сомневался, что ему будет под силу одолеть могучего тролля, но попугать никогда не мешает. По собственному опыту Хелот знал: многие из тех, кто выглядит грозно и непобедимо, невероятно трусливы. Взять хотя бы сэра Гарсерана из Наварры. -- Да нет, Форайрэ, какая это еда, -- поспешно сказал Лоэгайрэ. -- Так, пара худосочных странников, один из которых полудурок, а второй -- полный дурак. И с ними мальчонка, на вид вообще несъедобный. -- А... -- разочарованно пробасил тролль. -- Тогда ладно. Входите. Лоэгайрэ не без помощи Хелота раскрыл тяжелую дверь, и они оказались в просторной темной комнате, где угадывались стол и широкая лавка вдоль стены. Судя по всему, на этой лавке тролль и спал -- в углу наблюдалось наваленное на нее кучей тряпье, имеющее отдаленное сходство с постелью. -- Садитесь, -- сказал тролль. Лоэгайрэ тут же забрался на лавку и принялся болтать ногами. Хелот пристроился рядом. Чужой человек настороженно озирался по сторонам. Ему здесь не нравилось, но он не был уверен, что может уйти без дозволения. Тролль, пыхтя, водрузил на стол большой чан, закрытый крышкой. На медных стенках сосуда виднелись многочисленные вмятины, видимо от небрежного обращения. -- Добрый эль, -- сообщил Лоэгайрэ, потирая ручки от предвкушаемого удовольствия. -- Многочтимый Форайрэ -- известный среди народа холмов мастер. Знаешь, как мы ценим его эль! Знаешь ли ты, путник, как мы ценим его самого! -- Я счастлив посетить столь замечательную персону, -- вежливо сказал Хелот. Он украдкой поглядывал по сторонам, пытаясь угадать, где тролль прячет свое сокровище -- книгу Гнилая Кожа. Лоэгайрэ был так увлечен предстоящей выпивкой, что совершенно позабыл о коварстве дакини и утратил бдительность. Пыхтя, Форайрэ разливал по кружкам эль. Незнакомый человек с сомнением посмотрел на пенный напиток, понюхал, сморщился, но все же начал пить. Хелот с удовольствием отведал троллева эля -- на вкус он оказался даже лучше, чем тот, которым баловались шервудские разбойники. Беседа потекла сама собой. -- На пиру у Теленна Гвада вы довольно резко высказывались против Демиурга, почтенный Лоэгайрэ, -- заметил Хелот. -- Высказывался и буду высказываться, -- отрубил гном. -- Во-первых, потому, что Демиурга здесь нет, а во-вторых, если бы и был, он всегда смотрел сквозь пальцы на любые высказывания. Даже любил, чтобы с ним ругались. Нас, гномов, для того и создал, чтобы мы поносили всех и вся. А что мы начали сокровища добывать -- это уж наше непомерное трудолюбие... -- И жадность, -- добавил Форайрэ. Лоэгайрэ бросил на него свирепый взгляд. -- Молчи о том, что тебе неведомо, о порождение трехглазой матери, -- рявкнул он, и тролль испуганно втянул голову в плечи. -- Не жадность, а любознательность и бережливость -- вот что заставляет гномов копить свои сокровища. -- Насколько я понял, Морган Мэган не мешал вам заниматься вашим делом, -- сказал Хелот. -- Да, но он вечно создает всякие косвенные препятствия. А его последняя выходка -- я имею в виду создание драконов -- превосходит всякое вероятие и выходит за все и всяческие рамки. Да, выходит! -- взвизгнул он в волнении и задергал ногой. -- Ибо жизнь в вечном страхе под перепончатыми крыльями этих мерзких тварей лишает нас сна и покоя! А это их чудовищное требование выдавать им раз в год по молодой девушке? Это каково, сэр? -- Ужасно, -- согласился Хелот. -- А сколько девушек погибло? -- Бессчетно, -- заявил Лоэгайрэ, не моргнув глазом. -- Ужасно, -- повторил Хелот. -- Потому я и взялся за этот подвиг. И все, кто могут оказать мне помощь, должны это сделать, ибо освобождение прекрасных земель мира Аррой от ига кровожадных тварей должно стать... -- Форайрэ, этот человек, хоть он и дакини, хочет заглянуть в Гнилую Кожу, -- перебил Хелота Лоэгайрэ. -- Думаю, ты ему поможешь. -- Да? -- Тролль засомневался. Он принялся сопеть, шарить взглядом по низкому закопченному потолку своей избы -- словом, откровенно жадничал. -- А что мне за это будет? Я же должен извлечь хоть какую-то выгоду с того, что владею таким сокровищем. -- Форайрэ, не дури, -- разозлился гном. -- Речь идет об избавлении от драконов. Тебя не просят отдавать ему книгу. Открой ее на нужной странице, я прочитаю нашему уважаемому гостю, герою и освободителю отрывок касательно волшебных уловок, применяемых в битвах с драконами." И увидишь, Форайрэ, что твое имя прославится на века! Ибо благодаря твоим знаниям и твоему великодушию будет сражен ужасный супостат. -- Ну.. -- протянул тролль. -- Тогда... Он снял со стола чан, кружки, обтер рукавом крышку стола. Затем его вновь одолело недоверие. Третий глаз тролля заморгал. -- А что я еще получу взамен? -- снова спросил он. -- Славу, идиот, вечную славу! -- раздраженно сказал Лоэгайрэ. -- А если он не убьет дракона? "-- поинтересовался Форайрэ. -- Тогда ни славы, ни подвига. Никто даже не узнает, что я пытался помочь. Нет, мне нужно что-то такое, что осталось бы в доме. -- Ладно, -- согласился Хелот. -- Что-нибудь отдам. Читай скорее, нам некогда. Пыхтя, тролль потрогал крышку стола, и неожиданно Хелот увидел, что это обложка огромной книги в кожаном переплете. Когда Форайрэ с трудом раскрыл ее, Хелот увидел, что вся она была покрыта плесенью. Запахло бочкой с огурцами. Когтистые лапы тролля стали осторожно перелистывать страницы, сделанные из бычьей кожи и сплошь прогнившие. Черные узкие буквы сплетались в таинственный текст, полный хитрых сокращений. Чтение затруднялось также отсутствием пробелов между словами. -- Кажется, здесь, -- сказал Лоэгайрэ, заглядывавший троллю под руку. -- Дай-ка я попробую прочитать. Водя пальчиком по строчкам, гном с величайшим трудом разобрал следующее: -- "...ибо враги его были многочисленны. И тогда, изогнувшись, как радуга, над потоком Боани, прыгнул Ку-Хулайн со скалы в реку. Семь зрачков в каждом из прекрасных глаз его следили за врагами. И неотразим был удар ноги его, метавшей копье из-под воды, и назвали это дакини └Прыжком Лосося". Ибо прыгнул он, как лосось в Красном Водопаде, источнике мудрости и силы. И семь пальцев на йоге его крепко сжимали Рогатое Копье". Торжествуя, Лоэгайрэ поднял глаза и уставился на своих ошеломленных слушателей. -- И это все? -- спросил Хелот, все еще не веря. -- Ага, -- радостно подтвердил тролль. -- А что еще надо? -- Да так... полезный совет, быть может. -- Чем богаты, тем и рады, -- скороговоркой отозвался Лозгайрэ. -- Не настаивай, дакини. Мы помогли тебе от чистого сердца, и теперь ты должен заплатить за это великодушному Форайрэ, который и так сильно потратился на тебя. Элем поил, книгу давал посмотреть... Я считаю, что это неоценимые услуги. Хелот понял, что спорить бесполезно, и со вздохом начал перечислять свои богатства. -- У меня почти ничего нет, -- признался он. -- Пояс, кисейный шарф -- это вряд ли заинтересует почтеннейшего тролля. Мой старый меч или арбалет дамы Имлах? Мне жаль с ними расставаться, но, если ты выберешь их, я сдержу слово. А может, тебя соблазнят наши кони? Тролль с сомнением поглядывал то на незнакомца, который все еще тянул в углу свой эль, то на Хелота, то на своего друга Лоэгайрэ, как бы не зная, на что решиться. Наконец он сказал, ткнув пальцем в угол: -- Вот этот дакини. Отдай мне его. Лапа тролля вцепилась в костлявое плечо чужого человека. Тот посмотрел на Хелота -- скорее вопросительно, чем с просьбой о помощи. Вздумай Хелот оставить своего спутника во власти тролля, чужой человек не стал бы сопротивляться. -- Поделись своим добром, -- басом сказал тролль и облизнулся. -- Зачем тебе двое? С тебя хватит и одного мальчика. -- С чего ты взял, тролль, что этот человек мой? -- возразил Хелот. -- Он свободен идти, куда ему хочется, и я ему не указ. -- У нас с почтенным Форайрэ сложилось совершенно иное мнение, -- вставил гном. -- Мы наблюдали за вами. Вернее, я наблюдал. -- Каким это образом? -- удивился Хелот. -- Через глаз Иллуги, -- пояснил гном. -- Я провел у источника немало забавных минут. Видел, как ты повстречал этого дакини. Кстати, не слишком ли много дакини развелось в лесу Аррой? -- Не больше, чем троллей, -- огрызнулся Хелот. -- Напрасно кипятишься, Хелот, -- укоризненно проговорил Лоэгайрэ. -- Напрасно сердишься. Лично я, имеющий колоссальный жизненный опыт, не думаю, что тебе следует портить отношения со мной и Форайрэ из-за какого-то жалкого дакини низшей касты, с которым ты даже не знаком. -- Не знаком, так познакомлюсь, -- сказал Хелот. -- Каким это образом? -- осведомился Лоэгайрэ. -- Ведь этот страдающий умственным расстройством раб не помнит даже своего имени. -- Заслужит другое, -- упрямо сказал Хелот. -- Он пришел со мной, и я его не отдам. В этот момент дверь скрипнула. На пороге показался Тэм. Он уставился на Хелота угрюмым взглядом и начал делать отчаянные знаки, суть которых сводилась к призыву уносить ноги из этого проклятого места. Но Хелот не обратил на него ни малейшего внимания. -- Убери лапы, тролль, -- сказал он Форайрэ и оттолкнул чудовище в сторону, заслонив собой чужого человека. Тролль заскрипел зубами. -- Столько шума из-за одного безмозглого дакини, -- выговорил он. -- Берегись, Хелот из Лангедока! Тебе не следовало вызывать гнев Форайрэ! Тут Тэм Гили покраснел как вареный рак и забубнил под нос, не сводя с Форайрэ внимательных глаз: -- Ивовый прут -- опутай ноги; лед вершины Иг-га -- заморозь тело; мох зеленой Имлах -- залепи губы... -- Не надо! -- пискнул Лоэгайрэ. -- Отрок, ты не ведаешь, что творишь! Это же заклинание самого... Он не договорил и махнул рукой, видя, что ужасное уже свершилось. Тэм же, окончательно смутившись, пролепетал что-то насчет "безмолвия могилы", "тьмы безлунной ночи", "нитей судьбы плачевной" -- и затих. Тролль окаменел и онемел. Тэм закрыл лицо руками. Потом пальцы раздвинулись, и сквозь них проглянул веселый глаз. Рот мальчика расплылся в улыбке, когда он увидел, что заклинание подействовало. -- Да этому ребенку цены нет, -- пробормотал Хелот и, крепко держа за локоть своего растерявшегося спутника из чужих миров, вышел из избы. Тэм бросился бежать за ними следом по высоким ступеням крыльца. Лоэгайрэ, суетившийся вокруг заговоренного тролля и дергавший его за юбку, вдруг плюнул на пол и выскочил следом за людьми. Они уже садились на коней. -- Подождите! -- пропищал гном. Он торопливо заковылял к ним, роняя на ходу тапочки. -- Что тебе? -- спросил Хелот, наклоняясь с седла. -- О Хелот из Лангедока, гном Лоэгайрэ -- твой друг, а вот тролль Форайрэ, между нами говоря, глуп как пуп, -- ответствовал гном. -- Одна его юбочка чего стоит! Это он так изображает из себя истинного кельта. Вот дубина-то... -- Да ты никак предатель, а, Лоэгайрэ? -- Нет, я просто трезво смотрю на вещи. -- Что тебе нужно от меня? -- поинтересовался Хелот. -- Хочу заключить с тобой честную сделку. Арбалет дамы Имлах в обмен на нечто очень ценное для тебя, воитель. -- ЧЕСТНУЮ? -- Хелот выразил откровенное сомнение, и гном заторопился: -- Да, поверь мне. Честную. У меня есть кое-что, что может вам пригодиться в беспощадной и кровавой схватке с драконами. -- Еще один Прыжок Лосося? -- съязвил Хелот. -- Или, быть может, Прыжок Уклейки? -- Нет, -- ответил Лоэгайрэ чрезвычайно серьезно. -- Это колдовской меч, древнее сокровище гномов. Я отдам его тебе, Хелот из Лангедока. -- Как ты посмел отдать ему Секач? -- кричала богиня Боанн на маленького Лоэгайрэ, который беспокойно переминался с ноги на ногу, время от времени бросая на свою повелительницу сердитые взгляды. Разумеется, как только арбалет дамы Имлах оказался в руках гнома, а волшебный меч, извлеченный из наинадежнейшего тайника и заботливо очищенный и заточенный, -- в руках героя, Лоэгайрэ помчался к потоку Боанн и начал выкликать богиню. Она появилась через полчаса после начала зова и сделала вид, будто рассержена и удивлена. -- Кто звал меня? -- провозгласила она из глубины вод замогильным голосом. -- Кто вызывал по имени Боанн-От-Реки? Кто нарушил мой покой? Кто вторгся в мои размышления? Кто ты, дерзкий? На самом деле Боанн все эти полчаса сидела, притаившись у поверхности воды и с удовольствием слушала, как Лоэгайрэ завывает на все лады, произнося ее имя с различными хвалебными и льстивыми эпитетами. Маленький гном был мастером на такие вещи и всякий раз проделывал обряд вызывания с замечательным искусством и разнообразием. Наконец она решила, что пора бы узнать, зачем, собственно, Лоэгайрэ примчался за пять миль, взъерошенный, полуодетый, в одном атласном халате, и вот уже полчаса горланит, простирая руки к потоку. С громким плеском богиня вышла из воды. -- О, счастье! -- завопил Лоэгайрэ. -- О, великая честь! О, благословен час моего рождения! Так причитая, гном поведал богине о том, что в лесу Аррой появился некий дакини. -- Дакини? -- Боанн нахмурилась. -- Это презренная раса. Я слышала о них... -- Она кашлянула, решив не рассказывать о том, что Морган Мэган был рожден ею от колдуна из этой самой презренной расы. Она причисляла этот поступок к ошибкам своей молодости и не любила вспоминать о нем. -- И каков же этот дакини? Должно быть, безобразен, грязен и туп. -- Могуч он, о Боанн, -- возразил гном. -- Отнюдь не безобразен, хотя чья красота не померкнет в лучах твоего ослепительного сияния, великая богиня? Боанн задумчиво отбросила с лица длинную прядь волос. -- Возможно, в твоих словах и есть доля истины, -- заметила она как бы между прочим. -- Не доля, о величайшая! Каждое мое слово -- истина! Жалкое подобие истины, ибо нет слов, достойных охарактеризовать твою красоту! -- Лоэгайрэ откашлялся и снова перешел к делу. -- Этот дакини, как уже было упомянуто, не вполне безобразен, довольно-таки тщательно умыт, а что до тупости, то по остроте ума он далеко обошел не только тролля Фо-райрэ, но и некоторых других, и если будет продолжать обучение, то вскоре сможет догнать даже твоего покорнейшего слуту, гнома Лоэгайрэ. С этими словами маленький человечек поклонился. Богиня задумалась над услышанным. -- Стало быть, не глуп, -- заключила она. -- Дальше. Я внимательно слушаю тебя, Лоэгайрэ. -- Могуч, -- продолжал гном. -- Бесстрашен, хотя и не лишен слабостей. С претензией на благородство, о богиня, и это его слабое место. Мы с Форайрэ пытались отобрать у него одного из спутников -- куда там, стоит горой. Защищал, словно родного брата. -- Стало быть, твой дакини появился в лесу Аррой не один? -- Нет, величайшая из богинь и полноводнейшая из рек. С ним еще двое. Один вряд ли заслуживает упоминания. Среди дакини он принадлежит к низшей касте -- ниже падать уже некуда. Лицом смугл и ряб, как будто плохо умылся, глазом черен и дик, носом схож с дикой птицей.. Имени и то не имеет. Говорит, что забыл. Забыл, как же! Такие вещи не забывают. Я так полагаю: самое лучшее применение для него -- еда для Форайрэ. А что? Форайрэ -- преданный Твоему Величеству тролль, и его надо бы подкормить. -- Возможно, -- задумчиво согласилась богиня. -- Хотя окончательное решение, разумеется, остается за мной. -- Разумеется, -- подтвердил гном. -- Без твоего окончательного решения, мудрейшее из водных русел, мы не решимся ни на какие действия. -- Хорошо, -- важно кивнула Боанн. -- Да будет грязный дакини съеден. -- Увы, о Боанн... Тут-то и начинаются наши беды. Второй спутник дакини, странный ребенок с дикарским именем Тэмгили, заколдовал несчастного Форайрэ и увез с собой ключ и замок от заклятия. Тогда-то я и задумался. Так ли уж ничтожны эти дакини, если им служит дитя Народа! -- Что? Это строптивое племя... -- Увы, величайшая. Есть основания полагать, что Тэмгили, слуга преступного дакини, -- отпрыск Народа. -- Народ не служит никому, -- сказала Боанн. -- Это и странно! -- вскричал гном. -- Это и непонятно! Одно из двух: либо наш дакини -- великий и опасный маг, сумевший подчинить себе творения Моргана Мэгана, либо же он сам принадлежит к Народу! И то и другое одинаково опасно, согласись, величайшая. -- Да, ты прав, Лоэгайрэ. Как это я раньше не ценила твою мудрость? -- За недостатком времени задуматься о ней, мудрейшая. Я счастлив, что ты нашла час на это занятие. Медовые глаза богини сияли от удовольствия. Нра-вительница и гном сидели на берегу неторопливого потока, созданного Мэганом в грустный час, и природа вокруг них казалась печальной и задумчивой. -- Говори дальше, Лоэгайрэ. Твоя богиня довольна тобой. -- Боюсь, что на сем довольство моей богини завершится, -- сказал Лоэгайрэ. -- Такова цель этого презренного дакини, вторгшегося в лес Аррой: он хочет переправиться по Городищенской Лаве и извести злобного и сладострастного дракона, который сидит в своей пещере на озере Лох Бел Драгон, что означает "Озеро Драконьей Пасти", и ждет, когда к нему приведут на-, гм... съедение молодую и невинную девицу. -- Что?! -- Боанн резко повернулась к своему осведомителю. -- Этот безумец, этот кощунственный преступник решил нарушить мой запрет? -- Более того, величайшая, он его нарушит, ибо публично поклялся при распитии обетной чаши на пиру в замке Теленна Гвада, что уничтожит злобное чудовище. -- Дал обет? Да как он посмел!.. -- Боанн задыхалась от злости. -- Я запретила! ЗАПРЕТИЛА! Это было мое повеление, известное всем! -- Да, но для этих дакини божеские законы не писаны, -- сокрушенно сказал Лоэгайрэ и покосился на Боанн: лицо богини пылало, она сжимала кулаки и раздувала ноздри. -- Он поплатится за свою наглость! -- твердо сказала Боанн. -- Несомненно, несомненно, -- сказал Лоэгайрэ. -- Ведь дракон сожрет его без всякого сожаления. Боанн метнула на гнома гневный взгляд: -- Дракон? Да этот безумец, твой дакини, даже не попадет за реку! Неужели ты думаешь, что мои верные слуги допустят, чтобы какой-то грязный бродяга со своими приспешниками нарушал мои запреты? Неужели ты полагаешь, что Боанн позволит развязать новую войну с племенем драконов? О мой бедный народ! Сколько слез я пролила во время последних битв с драконами, когда в кровавых боях полег цвет народа троллей! Она воздела к нему свои прекрасные руки. Лоэгайрэ залюбовался безукоризненной позой, в которой застыла богиня. Постояв так несколько секунд, Боанн вдруг успокоилась и деловито спросила: -- Как на твой взгляд, Лоэгайрэ, у него есть шансы перебраться за Городищенскую Лаву? -- Очень небольшие, -- сказал Лоэгайрэ. -- Об этом я и хотел поговорить с тобой, о богиня. Может быть, отменишь запрет? Пусть они попытаются прикончить злодея-дракона. Кто знает, вдруг им удастся нагнать страху на народ драконов? Ты же знаешь, о Боанн, что поедание девиц весьма непохвально, а с нашего берега еще не поступало никаких акций протеста. -- Поедание девиц непохвально, -- согласилась Боанн, -- но куда менее похвально развязывание войн. Нет, лучше обойтись компромиссом. Лучше одна девица в год, чем тысяча мужей в один день. Так рассудил мой великий ум. Ты возражаешь ему, Лоэгайрэ? -- Помилуй меня от подобной глупости! Конечно, я не возражаю. Просто... -- Лоэгайрэ замялся. -- Не знаю, как и доложить тебе, мудрейшая. Я... словом, я заключил сделку с этим дакини. У него есть шанс на успех. Боанн грозно нахмурилась: -- Шанс на успех? Что ты имеешь в виду? На какую предательскую сделку толкнула тебя твоя гномья алчность, Лоэгайрэ? -- Я... видишь ли, премудрая и украшенная множеством иных добродетелей повелительница... я обменял на один очень ценный и старинный арбалет, произведение древних гномов, одну старую и ржавую железку... словом, один меч... Тот, легендарный. Который называют Секач. Он хранился у меня многие годы, пока- Вот тут-то Боанн и утратила всю свою величавость. Ее лицо пошло красными пятнами от гнева, она вскочила на ноги и завизжала, топая ногами: -- Как ты посмел отдать Секач какому-то грязному дакини? Как у тебя поднялась рука передать священное оружие гнусному чужестранцу? Я сотру тебя в порошок! Я уничтожу тебя и твое племя! Как у тебя повернулся язык признаться мне в подобном клятвопреступлении? Посмотрев на бушующую богиню исподлобья, гном дождался паузы в потоке ее угроз и вставил: -- Я хочу обратить внимание светлейшей Боанн на то, что меч дает дакини право называться героем, а не безрассудным самоубийцей. Любой скажет тебе, что Лоэгайрэ -- один из вернейших твоих слуг. Поверь мне, досточтимая, я действовал в интересах нашего дела. Драконов надо припугнуть. -- Я не хочу больше жертв! -- скорбно произнесла Боанн. -- Я хочу уничтожить драконье племя так, чтобы с нашей стороны не было потерь. -- Их не будет, -- заверил Лоэгайрэ. -- Все сделает за нас этот чокнутый дакини с его гордостью и глупой жаждой подвигов. Нам нужно только беспрепятственно пропустить его за реку. -- Этого не будет, -- твердо сказала Боанн. -- Мои люди остановят его. Я не собираюсь отменять своих приказов. -- Как тебе угодно, -- вздохнул гном. -- А тебя, -- величаво добавила богиня, -- я, пожалуй, закую в кандалы. -- Нет! -- завопил Лоэгайрэ и подскочил. -- За что?! Я вернейший из твоих верноподданных! -- Ты посмел отдать священный меч в руки неверного". -- Да, но кто знает, какой смысл вложили в руны Секача древние гномы? Меня давно терзало желание проверить это. Не мог же я сам взять в руки такое тяжелое оружие и, рискуя собственной жизнью, раскрыть сию тайну на практике? -- Почему бы и нет? -- высокомерно поинтересовалась Боанн. -- Зачем, когда так кстати подвернулся герой? Он для того и странствующий рыцарь, чтобы ставить подобные опыты на себе. И ему приятно, и окружающим несомненная польза. -- Я не вполне понимаю тебя. О каких тайнах меча ты говоришь? Меч назван Секачом потому, что обладает свойством останавливать ядовитую кровь дракона после того, как отрублена одна из голов чудовища. -- Я не хочу ни в коей мере умалять достоинств и познаний великой Боанн в том, что касается древней истории мира Аррой, -- осторожно заметил гном, -- но легенда говорит немного иначе. На мече написано рунами: "Рассекаю то, что подлежит рассечению". Там не указано, ЧТО ИМЕННО "подлежит рассечению". Вполне возможно, что драконьи головы здесь ни при чем.. ГЛАВА СЕДЬМАЯ Много миль сближались два потока, река Боанн и великая река Адунн, не спеша соединиться, так что, разделенные узкой косой всего в полмили шириной, на протяжении четырех или пяти дней пути они текли совсем близко друг от друга. По этой косе и двигались путники, приближаясь к своей цели -- переправе у Городищенской Лавы. Хелот знал уже, что лава строго охранялась и пробраться к месту слияния рек будет нелегко. На последней ночевке, перед тем как начать переправу, Хелот завел об этом речь со своими спутниками. Он заранее знал, что от Тэма Гили ему будет не отделаться, и сейчас лихорадочно соображал, как бы сделать так, чтобы мальчишка не слишком путался под ногами, когда дойдет до сражения. Сейчас он жалел, что отдал гному арбалет. Незнакомец вывалил на землю охапку хвороста, сложил костер и начал стучать кресалом. --А ты не можешь вызвать огонь, щелкая пальцами? -- спросил Хелот у Тэма. Мальчик покраснел. -- Я же говорил вам уже, сэр, что это Лаймерик научил меня заклинанию. Сам не понимаю, почему у меня получилось. -- И я не понимаю, -- сказал Хелот. -- У меня-то не получается. А у тебя почему-то получилось. Может быть, ты и впрямь из Народа? -- Сэр, -- со слезами взмолился Тэм, -- ну уж вы-то меня не терзайте! Не знаю я, как это вышло. Я не хочу ни к какому Народу. Я того же народа, что и вы. Хелот вздохнул. Он вдруг почувствовал, что начинает тосковать по простому и ясному миру Шервудского леса. Что-то поделывают сейчас его разлюбезные стрелки? Чем занят отец Тук? Пьянствует, поди. А Робин из Локсли? Тревога кольнула Хелота. Живы ли они все? Или рыцарская конница уже растоптала Дерзких лесных бродяг?.. Он перевел взгляд на второго своего спутника. Еще одна головная боль. По ночам этот человек кричал от страха, и Хелот по нескольку раз за ночь поднимался, чтобы дать ему воды и успокоить. Наутро незнакомец ничего не помнил из тех кошмаров, что терзали его во сне, и погружался в дремотное, тоскливое состояние, из которого его никак не удавалось вывести. Что-то в прошлом этого человека оставило страшный след в его душе и никак не желало выйти наружу и заявить о себе при дневном свете. Если бы удалось хотя бы вспомнить, что это было! Но память упорно не желала выдавать таившийся в ее глубинах ужас. Сейчас он сидел у костра и задумчиво смотрел в огонь. Хелот осторожно тронул его за плечо. -- Послушай, друг, мне пришла в голову одна мысль, -- заговорил Хелот. -- Может быть, это нам немного поможет. -- Я сделаю все, что ты скажешь, -- ответил он. -- Ты и так слишком терпелив со мной. -- Завтра мне понадобится твоя помощь, -- сказал Хелот. -- Я предпочел бы, чтобы рядом со мной бился человек с ясным рассудком. Если ты будешь погружен в свою вечную тоску, то тролли одолеют нас и мы ляжем костьми на переправе и не попадем за реку. -- Я благодарен тебе, -- без улыбки сказал незнакомец. -- Я буду биться рядом с тобой, пока меня не убьют. Ты попадешь за реку. -- Мне не нужно, чтобы тебя убили, -- возразил Хелот. -- Я предпочел бы видеть тебя живым и веселым. Ты слишком похож на моего друга, которого я потерял в этих бесконечных мирах. Собственно, об этом я и хотел с тобой поговорить. Смуглое лицо его собеседника мучительно исказилось. -- Пожалуйста, не надо, -- шепнул он. -- После таких разговоров мне бывает страшно. Как будто что-то держит и не выпускает.. когти или прутья... Глаза его помутнели, и Хелот поспешно сказал: -- Нет, на этот раз мы не станем спрашивать твой разум. Я хочу обратиться к другому свидетелю. К твоему телу. Видишь ли, у моего друга, насколько я помню, был один значок на спине. .Ему выжгли его... гм... давно, еще в детстве. Своего рода отметина. Может быть, и у тебя есть такой. -- И что тогда? -- Впервые за весь разговор на лице незнакомца появилось оживленное выражение. -- Тогда... -- Хелот на мгновение растерялся. Слишком уж НЕ ПОХОЖ был этот раздавленный страхом человек на его друга, смешливого, гордого, вспыльчивого сарацина. -- Тогда одно из двух. Либо ты -- мой старый друг, попавший в беду, либо его двойник. Во втором случае мы оба постараемся забыть о том, что ты -- не настоящий. -- А как ты отличишь, двойник я или настоящий? Хелот почесал бровь. -- Черт его знает." Постараюсь об этом не думать. Снимай-ка рубаху. Алькасар или его двойник так поспешно подчинился, что Хелот прикусил губу. Он видел, что сарацин тоже измучился неопределенностью и был рад всякой возможности узнать о себе хотя бы что-нибудь. При свете костра Хелот ясно увидел синюю звездочку, выжженную на спине сарацина, между острых лопаток. "Клеймо для строптивых. Дерзкое поведение и попытка к бегству", -- вспомнил Хелот и горько усмехнулся. От этого нового Алькасара никакого "дерзкого поведения" ожидать не приходилось. Хелот коснулся рукой значка, опасаясь, что видит перед собою иллюзию. Но значок никуда не исчез. Он так и оставался, уродуя смуглую кожу. -- Одевай рубаху, -- сказал Хелот своему спутнику. -- Ты нашел то, что искал? -- с надеждой спросил сарацин. -- Да. -- Хелот кивнул несколько раз, лихорадочно соображая, что бы рассказать Алькасару о его прошлом. Одно лангедокский рыцарь знал точно: рассказывать о Гарсеране из Наварры он не станет. Сарацин ждал. Наконец Хелот заговорил: -- Твое имя Алькасар, и ты действительно мой старинный друг, попавший в большую беду. -- Ты помнишь обо мне что-нибудь? -- Конечно. -- Этот значок.- он говорит о принадлежности к какой-то касте, не так ли? -- Да, это знак отличия для воина. Ты был отважным воином и тебе многие завидовали. Алькасар покачал головой: -- Странно, что я ничего не помню. -- Скажи, что ты подумал, когда увидел меня в Серебряном Лесу? -- Я не испытывал перед тобой страха. Но все остальное... люди, демоны, деревья... Пойми, здесь нет ничего, что не пугало бы меня. Расскажи еще о своем друге. Каким он был? -- Он был наглый. Дерзил сильным, насмехался над вспыльчивыми, влюблялся во всех девушек, каких встречал на своем пути, но ни одной не оскорбил. И еще он презирал золото, а из всех вещей на свете ценил одну: свою свободу. -- Мне никогда не сравниться с ним, -- сказал Алькасар. -- Ты вспомнишь, каким ты был, -- заверил его Хелот. -- И однажды снова станешь самим собой. "Я тебе буду внушать это каждый день", -- подумал он про себя. -- Где мы с тобой встретились? -- жадно спросил Алькасар. Хелот отметил, что в черных глазах его собеседника появился блеск. -- В лагере одного разбойника по имени Локсли. Потом ты попал в плен, и нам с трудом удалось освободить тебя. Алькасар вздрогнул всем телом, и ужас снова показался на его лице. -- Белые стены... -- пробормотал он. -- Да, я помню. Они снятся мне каждую ночь. Мне снится большая белая чаша, и я на самом ее дне, в грязной луже, и никак не могу выбраться, как бы ни старался. Я карабкаюсь по отвесной стене, ломаю ногти, но всякий раз соскальзываю вниз. И там, где царапали мои пальцы, остаются кровавые полосы -- Он сощурил глаза и прикусил нижнюю губу. -- Что это было, Хелот? Ты ведь знаешь? -- Да, -- помолчав, ответил Хелот. -- Знаю. Ведь я сам приезжал за тобой, когда ты был в плену. Не бойся этого сна, он в прошлом. То, что тебя пугает, -- это всего-навсего соль. -- Соль? -- Да. Когда ты попал в плен, они отправили тебя на соляные копи. Тебе снится карьер, Алькасар. Забудь об этом. Все это никогда не вернется. -- Никогда не вернется? -- Он покачал головой. -- Это возвращается каждую ночь. И еще Радуга... Хелот вздрогнул: -- Что ты сказал? Алькасар повернулся к нему и повторил: -- Радуга. Это самый страшный из всех снов. От него я всегда просыпаюсь... -- Как же Радуга может быть страшным сном? -- Не знаю. Люди говорят, что это добрый знак. Но я боюсь. Знаешь, Хелот из Лангедока, сейчас я вспоминаю: темнота, запах дыма и крови, и кто-то идет на меня, чтобы убить. Но это не страшно. Страшно другое... Вдруг из темноты нарастает звон. И вспыхивает жгучий свет. Сначала желтый, лимонный, он ослепляет меня. Потом оранжевый, от которого ломит глаза. Потом красный, и я начинаю пылать". Все семь полос Радуги, скрученных в сгустки, и каждый пронзает ужасом и болью, и у каждой боли свой цвет... Они вонзаются в меня иглами, ледяными и раскаленными, острыми и тупыми, гладкими и ребристыми". И у каждого цвета своя игла... -- Хватит, замолчи! -- Хелот сжал его руку и почувствовал, что ладони у Алькасара вспотели. -- Перестань. Все это прошло. Ничто из этого не вернется. Он покачал головой. -- Ты назвал по имени сон о белой чаше, и я перестал его бояться, -- сказал Алькасар. -- Но у Радуги нет названия. -- Есть! -- вскрикнул Хелот, которого осенила неожиданная догадка, мгновенно превратившаяся в уверенность. -- У Радуги есть имя, и я знаю его. -- Он погрозил кулаком темноте. -- Он заплатит за все, что сделал с нами! Только бы мне встретиться с ним... -- Имя, -- сказал Алькасар, хватая Хелота за руку. -- Скажи мне имя. Скоро ночь, и мне опять страшно. Хелот посмотрел ему в глаза и увидел в них тоску и старый страх. -- Морган Мэган, -- выговорил Хелот. -- Вот кто сделал это с тобой. Вот кто превратил тебя в тень прежнего Алькасара. Его колдовством тебя забросило в этот мир. Он разбросал семена своих чар в том мире, где жили мы с тобой." и Дианора. -- Дианора... -- Алькасар произнес это имя так же бережно, как в первый раз, когда услышал его, и Хелоту на миг показалось, что они оба по-прежнему в Шервуде, на болотах. -- Кто она? Хелот улыбнулся. -- Она -- светлый ангел, -- сказал он. -- Я знал ее? -- Да, -- ответил Хелот и вздохнул. Было бы отвратительным воспользоваться беспомощностью друга, и потому он ответил: -- Ты любил ее, и она отвечала тебе любовью. Алькасар шевельнулся у костра и незаметным движением выпрямился. Теперь он был почти прежним. -- Я найду ее, -- сказал он просто. У Моргана Мэгана отчаянно звенело в ухе. Он предполагал, что где-то на берегах Адунн кто-то посылает проклятия в его адрес, но это ничуть не трогало озлобленного Демиурга. Он уже привык к неблагодарности своих творений. Ему было безразлично, что о нем говорят. Он принял бесповоротное решение уничтожить мир Аррой и воссоздать его заново, уже без одушевленных предметов. Это в первые годы после освобождения с рудника он был сентиментальным идиотом, вложившим душу в каждое дерево, каждый камень. Теперь же он -- умудренный горьким жизненным опытом циник. Никаких разумных существ! Никакой души, кроме его собственной! Он будет владеть своим миром в одиночестве и покое, и никакая сволочь, никакая -- включая и эту дурищу, его мамашу Боанн, -- не посмеет тревожить уединение великого мага! И тогда у него появится время на самосозерцание, и он, быть может, тоже будет возлежать посреди озера на большом листе кувшинки и играть на дудочке, подобно тому странному философствующему божеству. Армию Морган набрал неподалеку от границ своего мира. Бравому полковнику, исполосованному шрамами, он объяснил, что хочет стереть с лица земли несколько поселков, население которых... м-м... как бы это сказать.. мутировало. Словом, выглядит не вполне обычно. -- Монстры? -- деловито осведомился полковник, бравый бородач с длинными пшеничного цвета усами и высоким, лысеющим лбом. -- Гоблины? Тролли? -- Да, что-то в этом роде, -- признался Морган. -- Понятно. В таком случае плату придется несколько повысить. Шесть гульденов на рыло, пойдет? -- Пойдет, -- сказал Морган Мэган, опустошивший недавно одну из золотых жил, самолично им созданных к северу от реки Адунн. Он вынул из своего походного мешка большой кошелек, туго набитый золотыми самородками, и передал его полковнику. -- Это на первое время. Сколько солдат для меня вы собрали? -- Четыреста. Головорезы и горлопаны что надо, останетесь довольны, ваша милость, -- заверил полковник. -- Значит, сражений не будет? Только перебить мирное население, состоящее из монстров, -- и все? -- Собственно... -- Морган замялся. -- Население, конечно, мирное... Но все же монстр ... Нет, я не хочу сказать, что задача легкая. Задача, может быть, и нелегкая. Я даже не уверен, что все они дадут себя перебить за здорово живешь. Наверняка многие окажут сопротивление. То есть я уверен, что многие окажут. -- Ясно, ясно". -- бормотал полковник. -- Ничего, и не таких бивали. -- А это что такое? -- удивился Морган, показывая на большую пеструю толпу женщин, которые бродили вокруг, льнули к солдатам и с готовностью задирали юбки, открывая аппетитные ляжки взорам ценителей. -- Это, извините, шлюхи, -- ответствовал полковник. -- Без этого никак, ваша милость. Это, извините, необходимая принадлежность. -- Им я тоже должен платить? -- резковато спросил Морган. -- Нет. -- Полковник ухмыльнулся. -- Платить им будут ваши солдаты тем золотом, что получат за свою службу. -- В конце концов, это их дело, -- смирился Морган. -- Ладно, показывайте ваших молодцов. Полковник сделал знак барабанщику -- толстому парню, обремененному чудовищным барабаном, на котором красовался пылкий девиз: "Несу гром". Тот начал отбивать замысловатую дробь, почти мгновенно подхваченную флейтистом, -- этот последний был, напротив, тощим и длинным, с глазами навыкате. Шум постепенно смолкал, солдаты подходили ближе. Это было поистине пестрое сборище лиц, одежд и судеб. Полковник, найденный Морганом в одной из придорожных таверн, где люди сами не знают, в каком мире находятся и куда несут их ноги, набрал разношерстную компанию бродяг, крестьян, которым надоел неблагодарный сельский труд, студентов, вдохновленных приключениями и славой, бездельников, полагающих, что самый простой способ обогатиться -- это кого-нибудь убить, а также младших сынков знатных фамилий, намеревающихся поддержать семейную честь. Все они стояли перед Морганом и полковником, готовые выступить в поход, затеянный озлобившимся Демиургом. Морган самолично придирчиво осматривал каждого. Его интересовало лишь одно: чтобы новобранец находился в здравом рассудке и был здоров. Вся процедура заняла около часа, после чего полковник хищно зашевелил усами и, взобравшись на барабан, начал речь к воинам. Подробно перечислив кары, ожидающие нарушителя, замеченного в открытом грабеже, пьянстве перед сражением, мятеже или приваживании более чем одной шлюхи в обоз, и без того перегруженный дармоедами, полковник перешел к рекомендациям по скорейшему уничтожению противника. -- Солдаты! -- гремел он. -- Чтобы выигрывать, нужны не только храбрость, но хитрость и умение. А самое главное -- необходима информация. Поэтому . перед битвой надлежит взять пленников и под пыткой вырвать у них сведения о численности и расположении противника. Поэтому мы назначим несколько разведчиков. Пытка входит в обязанности палача. Вперед выступил детина в красном плаще, берете с красным пером и мотком веревки на поясе. Он неуклюже поклонился полковнику и окинул толпу новобранцев нехорошим взглядом. Моргану, как, впрочем, и его солдатам, палач не понравился, но, памятуя слова полковника о том, что комплектованием армии лучше заниматься профессионалу, промолчал. -- Помните, -- продолжал полковник, -- все вокруг служит для того, чтобы помогать вам одержать победу над коварным врагом. Сама природа на вашей стороне, доблестные воины! Противник коварен? Хорошо! Будьте еще коварнее. Замечайте любую тонкость. Ветер дует в сторону вражеского расположения -- кидайте песок в глаза своим врагам. Он ослепнет, не сможет обороняться, и таким образом вы легко его зарубите. Ха! Несколько человек поддержали веселость своего командира. Морган слушал, мрачнее тучи. Полковник продолжал: -- При стычке один на один рубите, колите, режьте, втыкайте, проворачивайте в теле -- словом, делайте все, чтобы злодей упал мертвым. Либо вы, либо они, а третьего не дано. Полезно также время от времени применять сети, дабы противник в них запутывался. И последнее. За дезертирство буду убиватк Причем не только бегущих, но и тех, кто видит бегство и не пытается остановить труса. Это все. Он обвел глазами слушателей и убедился в том, что его поняли правильно. -- Есть ли вопросы? -- громко поинтересовался Морган Мэган. -- Кто наш враг? -- выкрикнул чей-то низкий голос. -- Хороший вопрос, -- кивнул Морган. -- Я отвечу на него правдиво. Враг у нас с вами не совсем обычный, но этого не следует бояться. -- Что значит -- "не совсем обычный"? -- Монстры, -- успокаивающим тоном пояснил полковник. -- А откуда им взяться, монстрам-то? -- не унимался голос. Морган Мэган выступил вперед и поднял руку: -- Я скажу вам все как есть, доблестные воины. Монстров создал я сам в годы неразумной юности. Я -- Демиург. -- Чего? -- протянул другой голос. Было слышно, как новобранец из числа студентов торопливо объясняет остальным: -- Демиург, сиречь создатель, в изводе с греческого означает, что человек сей почитает себя за бога, сотворившего некий мир". Возможно, аллегория.- -- Или умом тронулся, -- высказал предположение другой солдат. -- Да тише вы! -- с досадой оборвал их третий, судя по всему, ветеран множества кампаний. -- Он платит золотом, а остальное нас не касается. -- Я Демиург, -- повторил Морган, дождавшись тишины. -- Пока что не имеет значения, верите ли вы моим словам. Когда придет время, все встанет на свои места. Я сотворил мир, называемый Аррой, и населил его разнообразными существами. Но потом мои создания принялись чинить всяческие мерзости и непотребства, и ныне замыслил я этот мир уничтожить. Можно было сделать это при помощи потопа, или при помощи землетрясения, или посредством игры на дудочке. Все три эсхатологических метода, подсказанные мне другими богами, представляются трудоемкими и малоэффективными. Кроме того, они требуют очень много времени и затрат. Я решил найти оригинальный способ и набрал армию. То есть... -- Морган Мэган патетически взмахнул рукой. -- Вас! Вы -- солдаты конца света. Вы -- передовой эсхатологический легион. Ваша задача -- сокрушить мир Аррой, стереть его с лица земли. Я все сказал. -- Виват, Морган! -- завопил ветеран. -- Ты платишь золотом! Веди нас! Мы пойдем с тобой хоть за всадниками Апокалипсиса! Толпа заорала, потрясая пиками и копьями. Морган Мэган с отвращением смотрел на искаженные криками бородатые лица. Он начинал сомневаться в правильности своей затеи. Военный вождь Народа Отон Осенняя Мгла и могущественный барон Теленн Гвад не всегда ладили между собой. Случались у них стычки, бывало и так, что один шел войной на другого. Имелись потери. Но в тяжелую годину, когда над миром Аррой нависла угроза уничтожения, старые враги позабыли свои распри. Ибо, как говорил Теленн Гвад, одно дело -- свой, родной враг, с которым всегда можно договориться, и совсем другое -- чужой, злобный вражина, не понимающий ни уговоров, ни увещеваний. Такого надлежит уничтожать без всякой пощады. О том и толковали два предводителя, сидя в баронском замке. Барон расположился в огромном кресле у окна, посетитель -- на кованом сундуке. Имлах принесла господам эль. Дабы ее не отрывали от ученых занятий требованиями подать новую порцию, великанша прикатила баррелевый бочонок и выдала два кубка внушительных размеров, после чего сделала реверанс гостю, поцеловала супруга в лоб и удалилась, шаркая деревянными башмаками по винтовой лестнице. Горностаи шныряли по полу. Два из них жадно лакали эль, капавший из крана. Под бочонком время от времени собиралась лужица, и все новые и новые зверьки прибывали в зал, привлеченные запахом дрожжей. Барон наблюдал за ними с умиленным выражением лица. Наконец он схватил пробегающего мимо горностая и прижал к щеке. -- Зверюга, -- сказал барон, в то время как горностай пыхтел ему в ухо. -- Тоже эль любит, животное-. Мы с вами, почтенный Отон, будем держать совет в окружении пьяных горностаев.. С этими словами он уложил на коленях разомлевшего зверька и принялся рассеянно гладить его против шерсти. -- Беды обрушились на наши берега, -- заговорил Отон, сгоняя с сундука белого горностая. -- Вам, конечно, известно, что богиня Боанн выражает крайнее недовольство поведением героя. -- Какого героя? Барон казался искренне удивленным. -- Господин барон, я вынужден вам напомнить, что один из ваших гостей -- несомненно, почтенный человек, -- из рода дакини, объявил себя героем и на пиру во время выпивания обетной чаши поклялся убить дракона. Теленн Гвад нахмурился. Затем лицо его прояснилось. -- Разумеется, я помню! Это был странствующий рыцарь по имени Хелот из", словом, из страны, которой нет на картах баронессы Имлах. Но он ничего не говорил об убийствах. По-моему, он обещал избавить нас от страха перед драконами. -- Единственный способ избавить нас от страха -- это убить драконов, -- твердо заявил Отон. -- Вероятно, вы правы, -- не стал спорить Теленн Гвад. -- И даже скорее всего. Но какое отношение все это имеет к Боанн? По-моему, ее основная задача -- сидеть в реке и поменьше высовываться из воды. Ха-ха-ха! -- И тем не менее Боанн рвет и мечет и призывает кары на голову этого Хелота, -- настойчиво продолжал Отон. -- Ей донесли о том, что безрассудный рыцарь отправился в запретные земли и своими поступками может вызвать новое столкновение народа холмов с народом драконов. Это опасно. Боанн обеспокоена. Она тревожится. Гнев охватил ее душу. Теленн Гвад задумался, поскреб огненно-рыжую бороду, потом почесал ухо. Поскольку это не помогло, он тяжело поднялся с кресла и, охая, налил себе еще эля. -- Откуда ей это известно? -- спросил он наконец. -- Из того же источника, что и мне, -- сказал Отон. -- От гнома Лоэгайрэ, разумеется. -- Наш пострел везде поспел, -- с отвращением произнес барон, по ошибке окуная в кружку свою бороду и отжимая ее пальцами. -- До чего же верткий, пронырливый и нахальный гном! Их племя -- самая большая гнусность, на какую только оказался способным наш Демиург. Да уж, начудил Морган Мэган, что и говорить! -- Не самая большая, ваше баронство, -- проговорил Отон. -- Собственно, весь ужас впереди. Я не сказал вам самого главного. -- Да? -- Барон прищурился и пристально взглянул на своего собеседника. -- Это интересно. Теленн Гвад вновь уселся в кресло и закинул ногу на ногу. -- Морган вернулся, -- обреченным голосом уронил Отон. -- Это и есть самая ужасная из всех новостей. -- Морган возвращается не в первый раз, -- заметил барон. -- Конечно, это неприятно, это сулит всякие неожиданности, но я не стал бы отчаиваться. В конце концов, Морган всегда уходит. -- На этот раз, похоже, Морган действительно замыслил нечто чудовищное. -- Объясните мне, уважаемый военный вождь, на чем основаны ваши предположения, и я соглашусь с вами или же приведу веские возражения, которые рассеют ваши мрачные предположения. -- Хорошо. -- Отон выглядел уставшим и постаревшим. -- По данным Лоэгайрэ, дело приняло нешуточный оборот. Морган Мэган повздорил со своей матерью, богиней Боанн, которая известна в мире Аррой своей ненавистью к драконам. -- Этого следовало ожидать, -- пробурчал барон. -- И народ холмов встал на сторону богини Боанн, а Демиурга отверг. -- И это не является для меня неожиданностью. -- И тогда Демиург решил стать Деструктором и уничтожить созданный им мир. -- Ха! -- Теленн Гвад с силой опустил свой кубок на колено. -- А вот это еще нужно доказать, почтенный Отон. Я не верю, чтобы Морган Мэган решился на такое. Он, конечно, создатель вздорный, сперва творит, а потом подводит научную базу и все такое... впрочем, о научной базе вам лучше потолковать с баронессой. Я не знаток. Не знаток. Но одно я знаю точно: Морган Мэган -- не подлец. Я вам не верю. -- Напрасно, -- зловещим тоном произнес Отон. -- Говорю вам, сведения достоверные. -- Высокочтимый Осенняя Мгла! -- горячо сказал барон. -- Прошу простить мне кощунственное утверждение, но смею заметить: о замыслах Моргана Мэгана достоверных сведений быть не может. Сам Морган чаще всего не знает, что завтра взбредет ему в голову. Так что пока я не получу наглядных доказательств... -- Доказательства более чем наглядные, -- перебил его Отон Осенняя Мгла. -- Вчера Морган вторгся в Аррой во главе армии головорезов. -- ЧТО?--- Теленн Гвад подскочил в своем кресле. Его ироничной веселости как не бывало. -- ЧТО ВЫ СКАЗАЛИ? -- Увы, это так, -- подтвердил Отон. -- Его видели у реки Адунн. Он набрал армию наемников, около четырех сотен кровожадных дакини, для которых нет ничего святого. Они облачены в богопротивные пестрые одеяния, украшенные бантиками на похабных местах, что придает им поистине устрашающий вид. Они вооружены пиками, алебардами, топорами и мечами чудовищной длины. Они творят непотребства, пьют беспробудно, громят и насилуют. По слухам, Морган дал им приказ уничтожить весь мир. И судя по всему, они справятся с этой задачей, если мы их не остановим. -- Не верю, -- произнес барон с болью. -- Не верю. Морган не мог... -- И тем не менее Морган сделал это. Он сам пьет их поганое пойло и валяется на соломе с их отвратительными девками. Его видели. -- Это его двойник. -- Говорю вам, упрямец, это Морган! Наступило тяжелое молчание. Барон сидел неподвижно и смотрел в пространство пустыми глазами. Отон наблюдал за ним поверх края своей кружки. Он уже свыкся с чудовищной вестью и теперь ждал, пока с нею свыкнется Теленн Гвад, чтобы можно было продолжать разговор. -- Уничтожить Аррой, -- повторил барон. -- Уничтожить.- Что, они и деревья рубят? И камни разбивают? -- Возможно. Они вторглись только вчера, -- повторил Отон. -- Но Лоэгайрэ слышал речь их военачальника. Перед началом битвы они собираются брать пленных и пытать их, дабы выведать все о противнике. После чего вступят в сражение, где не станут брезговать никакими средствами. -- И это сделал Морган! -- Да прекратите вы причитать, ваше баронство! -- рявкнул Отон. -- Я пришел к вам не для того, чтобы распускать сопли! Этот тон подействовал на Теленна Гвада как ушат холодной воды. -- Кто распускает сопли? -- заревел он. -- Я распускаю сопли? Сейчас я размажу вас по стене моего фамильного замка, и мы посмотрим, от кого останутся одни сопли! Отон поглядел ему в глаза, и барон слегка покраснел. -- Я прошу извинить меня, -- произнес Теленн Гвад. -- Погорячился. Тяжело перенести разочарование в своем боге, знаете ли. Ведь я всегда в него верил. Да, верил. -- Я знаю, что ваше баронство всегда было предано Демиургу, -- сказал Отон. -- Поверьте, мне не легче. Я -- вождь Народа, приближенный к творцу. Меня он облекал своим доверием, а я... -- Голос Отона неожиданно дрогнул. -- Я любил его, сэр! Да, любил! Он влил в себя остатки эля и нагнулся к бочонку за новой порцией. -- Значит, перед нами -- бесчинствующая орда, которую привел предатель-создатель." -- задумчиво подвел итог сказанному Теленн Гвад. -- Имеется также бесноватая богиня Боанн и народ холмов, который влюблен в нее по уши". Есть ли третья сила? -- Третью силу должны создать мы с вами, -- твердо сказал Отон. -- Я уже размышлял об этом. Присоединиться к Боанн и ее сторонникам -- это с самого начала обречь дело на неудачу. Невзирая на все свои добродетели, Боанн, к сожалению, лишена талантов полководца. Не говоря уж о других... -- Народ и великаны, объединенные одним знаменем, -- пробормотал барон. -- Да, это может спасти дело. -- Не только Народ и не только великаны, -- добавил Отон. -- К нам присоединятся наиболее разумные из троллей, а также несколько гномов, если удастся выманить их из-под земли. -- Иллуги, -- сказал барон. -- Я поговорю с Имлах. Иллуги и его каменные болваны -- отличная подмога. -- Он ударил кулаком по колену. -- Остается еще одно. И Морган, и его мамаша -- в той или иной степени боги и чудотворцы. Если нас не поддержит мистическая Сила, всех наших полководческих талантов и воинских добродетелей не хватит, чтобы одолеть двух таких могущественных противников. -- Фейдельм, -- воскликнул Отон. -- У нас есть маленькая Фейдельм, наделенная Силой Радуги. Не забывайте об этом. Барон с сомнением пожевал губами. -- Вопрос представляется спорным, -- сказал он. -- Фейдельм не принадлежит миру Аррой. -- Как и Морган, как и его мать, -- горячо произнес Отон. -- Боги должны приходить извне. Они должны быть чисты от пятен этого мира. -- В чем состоят Силы Радуги? -- продолжал барон. -- Кто знает, какая власть заключена в Силах Фейдельм? Не может ли быть так, чтобы ею кто-то управлял? -- Это не известно, -- признал Отон. -- Но она могущественна, скромна, она наделена мудростью древних и сострадательностью юных. Если Фейдельм будет нашим знаменем, за нами пойдут многие. Кроме того-. -- Отон улыбнулся. -- Она красива. Громкое сердитое стрекотание и резкий запах нашатыря привлекли внимание собеседников, и они разом повернулись в ту сторону, где подрались два горностая. Теленн Гвад швырнул в них туфлей, и зверьки разбежались. -- Остается последний вопрос, -- сказал Теленн Гвад. -- Кто возглавит нашу армию? Вы или я? -- Да, вопрос принципиальный, -- кивнул Отон. -- С одной стороны, было бы целесообразно поставить во главе нашей армии военного вождя Народа. Во-первых, Народ -- первый, кто появился в мире Аррой после Демиурга. -- Об этом могли бы и не напоминать, -- заметил барон. -- Во-вторых, -- не смущаясь продолжал Отон, -- у меня имеется определенный опыт, поскольку я не раз выигрывал сражения против вас, сэр. Он поклонился своему старому противнику. Теленн Гвад кисло улыбнулся -- слова вождя отнюдь не были пустым хвастовством. -- И наконец, третье обстоятельство. Я приведу довольно большое воинство, в то время как вклад господина барона будет скорее символическим, ибо племя великанов весьма немногочисленно. -- Хм, -- произнес барон. -- Но с другой стороны, -- как ни в чем не бывало продолжал Отон, -- не следует забывать о том, что вы сами, господин барон, стоите целой армии. -- Да, это справедливо, -- подтвердил барон, разом воспряв духом. -- Каждый великан -- это целая армия. -- Стало быть, мы с вами оказались перед неразрешимым противоречием, -- заключил Отон. -- Но я подумал и об этом. -- Неужели нашли выход? -- Барон казался одновременно и заинтересованным, и разочарованным. Он уже понял, что армией ему не командовать, и в душе успел смириться с этим. -- Да. Эта кандидатура идеальна во всех отношениях. -- Отон посмотрел барону прямо в глаза. -- Лаймерик. По тому, как бестрепетно военный вождь выговорил имя изгоя, барон понял, что решение зрело в душе Отона несколько дней и стало прочным как камень. Между тем Отон продолжал: -- Да, Лаймерик. Не думайте, что это решение далось мне легко. Но лучшего предводителя нам не найти. Подумайте сами, ваше баронство: с одной стороны, Лаймерик принадлежит по праву рождения к Народу. Такого права у него никто не отнимал, и все злобствования Моргана будут бессильны перед этим. С другой стороны, Лаймерик как бы связан и с великанами, ибо с давних пор обитает в вашем замке. И наконец, его огромный опыт военного вождя. Не забывайте также о том, что Лаймерик -- личный враг Моргана. Думаю, он идеально отвечает всем требованиям. -- Осталось выяснить последнее: как отнесется к вашей идее сам Лаймерик, -- сказал Теленн Гвад. -- Он ведь на долгие годы", м-м-. отошел от дел. Не знаю, насколько положительно воспримет ваше предложение мой." м-м. гость, друг и мастер горностаев. Сейчас я его позову, чтобы вы могли повторить все это ему. -- Может быть, господин барон, вы передадите ему мои слова? -- вкрадчиво предложил Отон. Ему смертельно не хотелось встречаться с проклятым вождем Народа лицом к лицу. Барон улыбнулся -- обезоруживающе простодушно. --Я бы с радостью, друг мой, но вся беда в том, что не смогу. Я и половины ваших рассуждений не запомнил, хотя согласен решительно по всем пунктам. Так что лучше скажите ему все сами. Отон заметно заволновался. Он не видел Лаймерика много лет, хотя никогда не забывал о своем прежнем вожде. Встреча со стариком пугала его. Отон не знал, чего он боялся больше -- увидеть некогда гордого Лаймерика Окраину в униженном состоянии прислуги или встретиться лицом к лицу с тем Лаймериком, который остался в его памяти, -- язвительным и бесстрашным. И как еще воспримет его предложение бывший вождь? Не станет ли высмеивать? Не окажется ли, что Лаймерик за эти годы превратился в развалину с трясущейся головой и вечно влажными глазами? Словом, Отона одолевали сомнения, и ему стоило больших трудов совладать со своим волнением. Барон приподнялся в кресле и гаркнул так, что зазвенело эхо: -- Имлах! Примчалась баронесса -- с чернильным пятном на нижней губе, испуганная, недовольная. -- Что случилось? -- Позови Лаймерика, -- распорядился барон. -- Великий Хорс! -- закричала баронесса. -- Почему я должна исполнять роль прислуги? Вы оторвали меня от научной работы своими дурацкими воплями. -- Всего на пять минут, -- примирительно заметил барон. -- Пять минут! -- Имлах покраснела от гнева. -- Это тебе так кажется, Теленн Гвад, потому что ты не знаешь, что такое умственный труд. Пять минут я буду искать Лаймерика, а потом еще полчаса уйдет на то, чтобы сосредоточиться. -- Чем препираться, шла бы лучше и делала что ведено, -- сказал Отон. Он недолюбливал Имлах. Тем более, она была тролльшей. Имлах резко повернулась и вышла. Спустя несколько минут в зале появился мастер горностаев. Он был встревожен и удивлен. Он знал, что к барону явился вождь Народа, однако полагал, что Отон уже ушел, в очередной раз оставив повелителя замка Аррой в недоумении. И, как это уже нередко бывало, барон призвал своего старого советника для того, чтобы обсудить с ним последние новости. Лаймерик никак не ожидал встретиться с Отоном лицом к лицу. Старый вождь побелел как стена. Нарочно избегая смотреть в сторону соплеменника, он обратился к Теленну Гваду: -- Вы звали меня, господин барон? Барон растерянным жестом указал на Отона. Военный вождь Народа встал: -- Здравствуй, Окраина. Тогда и Лаймерик повернулся к нему и без улыбки ответил: -- Здравствуй, Осенняя Мгла. -- Я рад видеть тебя в добром здравии, -- осторожно начал Отон. Лаймерик молчал. Он не собирался облегчать своему старому сопернику его задачу. И потому Отон вынужден был заговорить прямо. -- Сейчас настало время забыть прежние распри, Лаймерик. Морган Мэган задумал страшное дело, и богине Боанн не остановить его. -- Знаю, -- холодно уронил Лаймерик. -- Я предложил господину барону объединить все силы, какие у нас имеются, чтобы остановить Деструктора и его ораву головорезов. -- Правильно, -- сказал Лаймерик. Отон слегка улыбнулся: -- Я хотел бы, чтобы нашу армию возглавил ты, Лаймерик. Мастер горностаев вздрогнул и бросил на Теленна Гвада быстрый взгляд; -- Кто это придумал? -- Я, -- сказал Отон. -- Я считаю, что лучше тебя нам предводителя не найти. -- Почему ты сам не возьмешь на себя эту задачу? Я уже стар и к тому же давно не держал в руках оружия. -- Я не собираюсь перечислять тебе твои достоинства, Лаймерик Окраина. У меня нет на это времени, да и охоты, честно говоря, маловато. Отвечай прямо, и если да, то прими командование. Армия ждет. Если нет, отправляйся к себе в лакейскую. Лаймерик Окраина захохотал. -- Да! -- сказал он. -- Я говорю "да" и к черту Мэгана! Барон поднялся с кресла и, наклонившись, обнял своего старого слугу. -- Твоя служба окончена, -- сказал он басом, -- и будь я проклят, если замок без тебя не опустел! Пусть военная удача сопутствует тебе, Лаймерик. Что подарить тебе на прощание? Лаймерик улыбался -- от уха до уха, как не улыбался уже много лет. -- Подари мне горностая, Теленн Гвад, -- сказал он. -- Этот зверек принесет нам счастье. ГЛАВА ВОСЬМАЯ -- Городищенская Лава! -- сказал Хелот. Все трое путников остановились на берегу, разглядывая лаву -- связанные пеньковой веревкой бревна, перекинутые через брод. На другом берегу стояли часовые. Их было десять или одиннадцать, рослых волосатых троллей, вооруженных гигантскими пиками. Многие привязали к основанию пики волчий хвост или связку перьев, полагая, что это украшение принесет их оружию удачу. Завидев святотатцев, городищенцы замахали пиками и принялись орать на разные голоса. Наконец вперед выступил один, заросший черным волосом, и прокричал что-то хриплым голосом. -- Они что, всегда тут торчат? -- недоверчиво спросил Тэм, разглядывая остроконечные шлемы и блестящие на солнце кирасы троллей. Хелот пожал плечами: -- Если верить рассказам, то всегда. Они выполняют повеление Боанн, которой верят крепче, чем самим себе. Видимо, у богини мозгов все-таки побольше, чем у народа холмов, мне так кажется. Он еще раз оглядел сборище троллей и поежился. Меч Секач висел у него за спиной, и Хелот вынул его из ножен. Несколько древних рун смотрели на него с клинка, мерцая ясным темно-красным светом. Хелот провел по ним пальцами, ощутив едва заметное дуновение тепла. -- Лоэгайрэ сказал, что здесь написано "рассекаю подлежащее рассечению" или что-то в этом роде, -- сказал Тэм, сунувшись Хелоту под локоть. Хелот ловко щелкнул по белой макушке мальчика: -- Когда ты научишься вести себя подобающим образом, Тэм? Мальчик застенчиво улыбнулся. Хелот знал, что это лицемерие: едва оттаяв после пережитого на болотах и в Дровяном переулке, Тэм обнаружил свой истинный характер -- нахальный и любопытный. Такие чувства, как смущение, были ему неведомы. К тому же сам Хелот разбаловал его добрым отношением и теперь без устали проклинал себя за это. -- Я думаю, сэр, что, когда я научусь, в этом отпадет надобность. -- Почему? -- Хелот не выдержал и улыбнулся в ответ. -- Потому что к тому времени, сэр, я уже буду древним старцем. Хелот покачал головой и сунул меч в ножны. -- "Рассекаю подлежащее рассечению", -- пробормотал он. -- Двусмысленное обещание. Сейчас он уже жалел о том, что променял арбалет, оружие дальнего боя, на сомнительный колдовской меч, свойств которого толком никто не знал. Быть может, это обычное оружие. А если нет? Полагаться на добрую волю чьих-то чар Хелоту не слишком улыбалось. Как будто угадав его мысли, Алькасар тихонько сказал: -- Хочешь, я отдам тебе твой старый меч? Хелот обернулся к нему и покачал головой: -- Нет, оставь себе. Если эта железка вздумает предать в бою, то пусть лучше предаст меня. Алькасар не стал спорить. Он ступил на бревна первым. Тролли на другом берегу заметно взволновались и огласили низкие берега разноголосыми, но одинаково неблагозвучными воплями. За Алькасаром осторожно пошел Хелот, а замыкал шествие Тэм с двумя лошадьми. Тролли приседали, подскакивали, демонстрировали топоры и пики, делали угрожающие жесты и махали руками, приказывая путникам поворачивать обратно. -- Кричите, кричите, -- пробормотал Хелот, который решил не тратить времени на пустые переговоры с охранниками. Он видел, что сарацин уже на берегу, и все десять стражей набросились на него, спеша разделаться с первым противником до того, как остальные святотатцы успеют прийти к нему на помощь. Алькасар ловко уворачивался от их неуклюжих выпадов, а они метались, натыкались друг на друга, и один тролль в суете едва не распорол другому живот. Ловчее остальных был предводитель троллей, заросший густым черным волосом с головы до ног и потому не нуждавшийся в одежде, в позолоченной кирасе на голое тело. Зарычав на своих бестолковых подчиненных, черный тролль набросился на Алькасара. Старый меч сломался у рукояти, когда гигантский топор хрястнул по клинку. Алькасар отбросил бесполезное оружие и метнулся в сторону. Если бы они бились один на один, он мог бы загонять тролля до бесчувствия. Но за спиной сарацина наготове уже топтался другой враг, вооруженный алебардой. Несколько раз Алькасар ощущал прикосновение бунчука из перьев селезня, который болтался у основания алебарды, но всякий раз ему удавалось уклониться. Однако Алькасар знал, что долго эта игра продолжаться не может. Хелот верхом на лошади крутился в самой гуще схватки, пытаясь выхватить оттуда Алькасара. Тэм, снабженный приказом немедленно удирать и не создавать своему господину лишних проблем, уже несся вдоль берега на второй лошади. Однако троллей было слишком много. Откуда-то набежало еще пятнадцать или около того, и каждый норовил ухватить Хелота за ноту и вытащить его из седла. Хелот отчаянно дернул ногой, стряхивая с себя какого-то особенно настырного монстра с зеленой кучерявой шерстью на лице и желтыми раскосыми глазами. Толпа на мгновение расступилась, и Хелот увидел, что Алькасар упал навзничь на траву. На шее у него зияла огромная рана, и кровь била фонтаном. Закричав, как будто ранили его самого, Хелот взмахнул колдовским мечом и нанес рубящий удар с седла прямо в середину зеленой физиономии. Ответом был отчаянный вой. Хелот ожидал увидеть, как расколется череп существа, однако ничего подобного не произошло. С тем же успехом удар мог быть нанесен обыкновенной палкой. Еще вчера Хелот срезал этим лезвием прядь волос, чтобы не падали на глаза, а сегодня Секач неожиданно оказался не просто не заточенным -- он повел себя дубина дубиной. "Рассекаю подлежащее рассечению". Ох, до чего же двусмысленное обещание! Хелот ударил лошадь пятками и вырвался из гущи сражения. Мимо него просвистела тяжелая пика и воткнулась в дерево. Лошадь шарахнулась, но Хелот твердой рукой направил ее к дороге, ведущей через все Городище и дальше, прочь от поселения троллей. Они перемахнули через какой-то покосившийся плетень и понеслись. Встречные разбегались. Испуганная лошадь едва не растоптала малыша, стоявшего посреди дороги и моргавшего тремя глазами в изумлении. В последнюю секунду Хелоту удалось обойти его, но проклятия матушки беспечного младенца еще долго неслись ему в спину. Хелот знал, что городищенцы не сунутся в драконьи земли -- не столько из страха перед драконами, сколько из почтения к заветам своей богини. Поэтому он несся не разбирая дороги, лишь бы поскорее оказаться на границе между владениями народа холмов и народа драконов. Впереди пылил Тэм Гили. Неожиданно лошадь пошла тише и тяжелее. Хелот увидел, что ступил на распаханную землю. Это и была граница. Он придержал лошадь и пошел шагом. Мыс между двух рек -- Боанн и Великой Рекой Адунн -- стремительно сужался и поднимался, превращаясь в невысокий утес. Хелот поднялся на его вершину и замер, устало сутулясь в седле. Был вечер. Долгий и светлый вечер северного лета. Нездешний тихий свет струился сквозь облака, и в этом свете справа и слева от странствующего рыцаря медленно катили свои воды широкие ленивые темные реки. Они не спешили соединиться и долго шли бок о бок, пока наконец не слились у этого мыса. Вдаль, к низким облакам, мимо заросших непролазной ольхой берегов, уходил величавый поток -- безмолвный, отрешенный. Лилии, приткнувшиеся к берегам, казались бледными посланцами царства мертвых. Еще немного -- и Хелот поверил бы в то, что видит перед собой Стикс. Он медленно слез с седла, не торопясь, снял с себя одежду и по мокрой глине забрался в реку. Вода была теплая и мутная. Он стоял на вязком дне, по шею в воде, вытянув по течению руки. Вода уносила пот и пыль, усталость и отчаяние. Он нашел Алькасара и снова потерял. И больше никогда не найдет, потому что тролли убили его. Река мертвых уходила к горизонту, пронося свои воды мимо низких берегов. Вот плеснула вода, и стало невыносимо тихо. "Интересно, стану ли я после этого неуязвимым, как Ахиллес?" -- подумал Хелот, и в тот же миг очарование было нарушено громким воплем Тэма Гили. Срывая на ходу обувь и штаны, мальчишка мчался к воде. Испустив воинственный клич, он обрушился в воду, подняв фонтан брызг, начал бить руками и ногами, нырять и в конце концов едва не утонул. Вытащив его на берег, Хелот оставил мальчишку лежать, глотая воздух, а сам стал одеваться. Тэм перевернулся на живот и потянулся за своими сапогами. -- Дошли! -- сказал он, сияя. -- А где ваш сарацин, сэр? -- Убит, -- хмуро ответил Хелот. Тэм застыл с раскрытым ртом. -- Как это? -- Мне казалось, ты уже знаешь, как это бывает, -- заметил Хелот. -- Но вы уверены, сэр, что он убит, а не в плену? Тэм сел и начал обуваться. Хелот искоса посмотрел на него. -- Сначала штаны одень, -- сказал он. Тэм бросил рассеянный взгляд на свои ноги. -- Ой! -- сказал он. -- Про штаны-то я и забыл." И начал снимать сапоги. Хелот молча поднял меч Секач, снова вынул его из ножен, посмотрел на руны, покачал головой. Сейчас руны не светились, и меч казался совершенно обычным. Хелот застегнул пояс, провел ладонями по лицу, пошел к мысу, чтобы еще раз взглянуть на поток. Длинный меч в ножнах бил его по ногам. -- Вы уверены, что он умер, сэр? -- спросил за его спиной Тэм Гили. -- Да, -- не оборачиваясь, ответил Хелот. -- Я видел рану. -- А сами-то вы целы, сэр? Хелот еле заметно усмехнулся. -- Сам я цел, -- сказал он. -- Спасибо, Тэм. Ты меня очень выручил. -- Чем? Хелот не мог видеть лица своего слуги, но отлично представлял себе, как Тэм удивленно хлопает белыми ресницами. -- Тем, что не путался под ногами. Хелот вздохнул еще раз, и оба они медленно пошли назад по мысу ко второй переправе -- через реку Адунн. Эта переправа принадлежала драконам, и ее никто не охранял. Говорили, что она проходит по древней плотине. На другом берегу реки стояла брошенная деревня. Когда-то здесь жило могущественное племя троллей, но после битвы у Белого Ручья, где был уничтожен цвет их народа, деревню бросили и вся эта территория отошла к владениям драконов. Пустые дома, числом девять, стояли по самые окна уходя в лебеду и крапиву. Их толстые черные стены зияли выбитыми стеклами. Деревня казалась могучим бастионом одиночества среди буйной некошеной травы. Здесь царила тишина. Все строения были обращены фасадами к центру круга, подчеркнутому коническим каменным зданием. Видимо, некогда это сооружение служило местом почитания какого-то божества. Хелот подозревал, что объектом поклонения мог быть кто угодно, но только не Морган Мэган. Вершина конуса обвалилась и рухнула внутрь храма, а стены поросли травой и молодыми деревцами. Хелот, а за ним и Тэм осторожно вошли в оставленный храм и остановились перед треснувшим жертвенным камнем, на котором было высечено изображение бога, пригвожденного к дереву копьем. -- Как вы думаете, сэр, -- прошептал Тэм, -- не будет грехом, если я здесь помолюсь? -- Тебе обязательно молиться в языческом капище? -- спросил Хелот немного резковато. -- Может быть, лучше сделать это на свежем воздухе, подальше от языческих святынь? Тэм замялся. -- Я не знаю, сэр, -- сказал он наконец. -- Я привык молиться в храме. Мне кажется, в любом алтаре обитает божественных дух. В конце концов, создатель -- в каждом из своих творений. -- Ты забываешь о том, КТО создатель этого мира, Тэм. Хелот неожиданно поймал себя на том, что время от времени воспитание, полученное в детстве, дает о себе знать, и он, Хелот, периодически превращается в такого же ортодоксального и твердолобого католика, каким был воспитавший его капеллан. Но Тэм, как выяснилось, мыслил шире своего господина. -- Я не забываю об этом, сэр. А КТО создал самого Мэгана? На это у Хелота возражений не нашлось, и мальчишка вознес к престолу христианского Бога горячую молитву за упокой души сарацина, погибшего без покаяния. Тэма ничуть не смущало то обстоятельство, что он преклонил колени перед языческим жертвенником, на котором еще остались бурые пятна крови от прежних жертвоприношений. Хелот поднял глаза к потолку капища и увидел, как в дыре, зиявшей на месте рухнувшего купола, спокойно проплывают облака. Неожиданно ему подумалось о том, что Тэм, пожалуй, прав. Хелоту захотелось встать на колени рядом со своим слугой и присоединиться к его молитвам. Но вместо этого лангедокский рыцарь осенил себя крестом, пробормотал "Отче наш", радуясь, что еще не забыл хотя бы этого, и вышел из храма. Снаружи было теплее, чем внутри. Воздух был напоен душным запахом белых цветов. И снова Хелота поразила несокрушимость оставленных домов. Он стоял в центре их грозного мертвого круга, под взглядами пустых провалов окон, по пояс в сорной траве, и чувствовал себя виноватым. Он не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он оставил Тэма молиться. Ему показалось -- много. Бесконечный северный закат все еще горел на небе, когда оруженосец с просветленным ликом выбрался из храма и уселся рядом с Хелотом на ступенях пустого дома. -- Есть хочешь? -- спросил Хелот, вытаскивая из кармана ломоть белого хлеба. Он не стал ждать, пока Тэм ответит, и разломил ломоть пополам. Они прижались друг к другу, чтобы удобнее было сидеть, и принял