о различия не осознаете, ваши цитогенетические исследования окажутся столь же бесплодными, как бесплодной оказалась и вся формально-генетическая школа. (Аплодисменты.) Академик П. П. Лобанов. Слово предоставляется академику Б. М. Завадовскому. Академик Б. М. Завадовский. Товарищи! Прежде всего должен объяснить всем собравшимся, почему я до сих пор считал нецелесообразным выступать на настоящей сессии. Я считаю, что были не совсем нормальные условия организации сессии, ибо не было предоставлено достаточных возможностей для всех тех, кто зачислен по праву и, в особенности, не по праву в разряд вейсманистов-морганистов, подготовиться и иметь возможность свободно и полноценно высказаться. Достаточно сказать, что я узнал официально о том, что эта сессия состоится, только 30 июля, приехав сюда для того, чтобы из одного санатория отправится для лечения в другой санаторий, хотя Академия и руководство ее знали, что я лечусь в Кисловодске. Не скрою, неофициально я знал от тов. В., лечившегося также в Кисловодске, что такая сессия готовится, но странно, что мне, обвиненному в тяжком грехе, не дали возможности познакомиться с тезисами доклада и заранее не уведомили меня о сессии. Мои соображения заключались в том, что было бы все-таки более здорово, более рационально на этой сессии, которая, как я это хорошо понимаю, определит путь развития биологической науки и установит ее состояние, предоставить лучшие возможности для тех, кто участвует в строительстве советской науки, и не создавать той атмосферы преждевременного опорочивания, которая, в частности, проявилась на страницах "Литературной газеты". Статья в "Правде", которую я сегодня прочел, обязывает меня высказаться на этой сессии. Откровенно скажу, эта статья освобождает меня от сомнений и колебаний, которые я испытывал. Переходя к существу вопроса, должен сказать прежде всего, в чем я согласен с Т. Д. Лысенко и основной тенденцией, выраженной здесь в выступлениях других товарищей, а также должен остановиться на том, с чем я не согласен. Я согласен со всей той линией атаки, которая ведется на фронте формальной генетики. В этом мне не приходится изменять себе, ибо еще в 1926 г. в моей книге "Дарвинизм и марксизм" я выступал против фронта формальной генетики. То же я делал и во всех своих последующих выступлениях, в том числе и в 1936 г., когда я был единственным академиком Сельскохозяйственной академии, выступавшим, наряду с Т. Д. Лысенко, против фронта формальной генетики. Поэтому мне не приходится ничего изменять в своем отрицательном отношении к вейсманизму, мендельянству и формальной генетике. Я тем более вправе протестовать, что, зная мои работы и выступления, меня, бездоказательно и фактически дезориентируя советскую общественность, зачислили в число сторонников формальной генетики только по одному тому признаку, что я по другим вопросам имею разногласия с Т. Д. Лысенко. Я думаю, что я вправе не только протестовать против подобных огульных обвинений, но и вправе раскрыть свои глубокие разногласия с Т. Д. Лысенко. То, что я дальше буду говорить о своих несогласиях с Т. Д. Лысенко, я буду делать в порядке исполнения своего долга члена партии, чтобы ориентировать более правильно партийные и советские органы и всю советскую общественность об истинном состоянии и нуждах советской науки. Я являюсь горячим сторонником мичуринского направления в науке, и об этом я неоднократно высказывался и выступал, борясь с ошибками формальной генетики, которые в этой части достаточно полно были мною проанализированы и разоблачены в ряде моих работ. Всякий, кто честно хочет руководствоваться фактами и истиной, найдет эти мои работы и выступления. Поэтому я не вижу здесь необходимости повторять уже сказанное в этом отношении Т. Д. Лысенко и мною. Наконец, как дарвинист, я согласен и с Т. Д. Лысенко и другими выступавшими здесь товарищами, с их общей установкой на огромное, решающее значение условий внешней среды и ее воздействия в процессах видо- и сортообразования. И тем не менее остается еще очень большое количество первостепенных и важнейших проблем, по которым я с Т. Д. Лысенко не согласен. Поэтому я считаю нужным говорить здесь о том, в чем я не согласен с Т. Д, Лысенко. Прежде всего, как я уже отметил, я утверждаю, что его доклад и выступления по нему односторонне ориентируют нашу общественность о состоянии и расстановке сил в советской биологической науке. Мы, ученые -- разведчики не только в вопросах конкретного применения нашего опыта и знаний с целью разведки геологических недр и других богатств социалистической родины. Мы разведчики и в смысле правильной ориентации в расстановке сил в нашей науке. И вот я думаю, что тов. Лысенко делает большую ошибку, неправильно ориентируя в том смысле, что якобы в биологической науке существует только два фронта или два направления, имеющие своей целью разрешение проблем дарвинизма. Все биологи знают, что в теории дарвинизма, в эволюционной теории существует три направления. Первое направление представлено Дарвином и Тимирязевым; это -- линия последовательного дарвинизма. Прошу вдуматься и проанализировать сущность вопроса, а не заниматься, так сказать, разыгрыванием, может быть, неверных словесных терминологических ошибок. После того, как тов. Митин оспорил в "Литературной газете" термин "ортодоксальный дарвинизм", я не имел возможности ответить, что я не настаиваю на этом термине и считаю более правильным говорить о "последовательном дарвинизме" или просто о дарвинизме Дарвина и Тимирязева. И я имею основания утверждать, что те, кто продолжает разыгрывать меня в этих словесных, малоценных формах аргументации, прекрасно знают, что не в этом суть. По существу же вопроса и тов. Лысенко и его сторонники до сих пор ничего мне не ответили. Отвечает ли действительности мое утверждение не о двух, а о трех направлениях в теории эволюции? Безусловно, отвечает. Эту оценку истинного положения вопроса всегда защищал великий ученый К. А. Тимирязев, к имени которого так часто апеллируют выступающие. Я утверждаю, что, если бы сторонники и поклонники таланта Т. Д. Лысенко не только почитали, но и читали Тимирязева (а многие об этом забыли), то тогда они не стали бы апеллировать к имени Тимирязева. Все его труды пронизаны идеей борьбы на два фронта -- и с ошибками неоламаркизма, упрощенческим направлением в решении проблем эволюции, и с ошибками вейсманистов-морганистов. Но Тимирязев не мог говорить о новых вариантах вейсманизма, в виде формальной генетики и автогенетики, так как они возникли уже после смерти Тимирязева. Процитирую из работы Тимирязева "Значение переворота, произведенного Дарвином" лишь краткую фразу: "Последующие писатели (после Дарвина. -- Б. З.), полагая обнаружить самостоятельность своей мысли, только впадали в узкую односторонность (неоламаркисты и вейсманисты), которой Дарвин был совершенно чужд (К. А. Тимирязев. Соч., т. VII, стр. 250-251.) Вот истинное положение вещей, которое достаточно характеризует то, что мы имеем в истории развития эволюционного движения. Товарищ Сталин учил нас опираться на опыт истории, а не заниматься в этом отношении произвольным "творчеством" истории дарвинизма, которая не отвечает фактам. В советский период учение Дарвина и Тимирязева развивали, опираясь на опыт научно-философских дискуссий, которые внесли много оздоровляющего, уточняющего в наши отношения к теории дарвинизма. Эта борьба на два фронта за генеральную линию учения Дарвина и Тимирязева была поднята на еще более высокую ступень в свете испытанного опыта нашей партии в такой же иделогической борьбе на два фронта на всех участках нашей общественно-политической жизни. Я позволю себе передать в президиум схему, которую несколько лет тому назад я составил по этому вопросу и которая характеризует основные положения дарвинизма, с одной стороны, и неоламаркизма и неодарвинизма, с другой стороны, как двух извращений истинной дарвинистической теории. На этой схеме можно видеть каждое из трех течений, представляющих законченные системы воззрений, из которых верно и отвечает духу марксизма-ленинизма только одно учение Дарвина и Тимирязева, очищенное в свете марксистской диалектики от ряда второстепенных ошибок. Я думаю, товарищи, что мы делаем большую ошибку и дезориентируем наши руководящие органы, когда сейчас так упорно хотим доказать, что существуют только две линии, два направления в советской биологии -- учение Лысенко, именуемое мичуринским направлением, и формально-генетическое вейсманистское. А все инакомыслящие и имеющие смелость не соглашаться с Лысенко огульно заносятся сторонниками Лысенко в одиозную категорию "формальной генетики". Это обязывает меня говорить о том, что я должен выступить в защиту той линии, которая пока не отклонена нашей общественностью. Голос с места. А когда наша общественность сказала вам и вам это поручила? Б. М. Завадовский. Она не мне поручила, а всей нашей советской науке. Второй вопрос, в отношении которого я не согласен с линией доклада, это оценка отношения Тимирязева и Мичурина к менделизму. Здесь неправильно информируется наша советская общественность, не читающая трудов Тимирязева в их первоисточниках. Все многократные выступления великого русского ученого-дарвиниста подчеркивали, что он различает "менделизм" и "мендельянство". Под менделизмом он понимал сумму фактического научного багажа и методов, которые посвящены изучению хромосомно-ядерных механизмов наследственности. Под мендельянством Тимирязев понимал те идеалистические и реакционные трактовки и выводы, которые неправомерно сделаны из этих ценных научных фактов если не всеми буржуазными и нашими отечественными менделистами, то подавляющей массой их, в прошлом направлявшими на этом основании свою атаку на территорию дарвинизма. Но даже и в этих условиях Тимирязев умел различать здоровое ядро фактов и шелуху реакционных антидарвинистических обобщений. Должен отметить, к моему большому сожалению, что хотя эта истинная позиция Тимирязева известна многим присутствующим, они почему-то не считают нужным правильно ориентировать общественность. Нет нужды искать источников, разбросанных в трудах Тимирязева и Мичурина. Процитирую лишь то, что писал в 1939 г. в No10 журнала "Под знаменем марксизма" наш философ Митин, подводя итоги селекционно-генетической дискуссии, организованной редакцией этого журнала: "Мендель, несомненно, вскрыл некоторые закономерности в наследовании ряда определенных признаков: явление расщепления в гибридном потомстве, известную математическую правильность в этом расщеплении, относительную независимость наследования некоторых признаков. Открытые Менделем явления в области наследственности были затем связаны с процессами, происходящими в клетках организма, в частности в половых клетках. В оценке всех этих менделевских правильностей, которые бесспорны как частные правила, мы хотим стоять и стоим на точке зрения Тимирязева и Мичурина. Тимирязев и Мичурин являются для нас авторитетами в этой области. Как действительно крупные представители науки, они сумели дать правильные ответы на вопрос о научной значимости открытий Менделя в области изучения наследственности. Здесь приводились высказывания Тимирязева по вопросу о законах Менделя. Высказывания Тимирязева разносторонни. Как крупный ученый, Тимирязев подходит к этим законам совсем не однобоко. Он выступает против универсализации этих законов, против превращения их во всеобщие законы природы, против подмены дарвинизма менделизмом. Тимирязев выступал не против правил Менделя, а против "мендельянцев", которые, без всяких на то оснований, превратили открытия Менделя в целую революцию в науке, превратили открытые им законы во всеобщие законы природы и (исходя из классовых и всяких других посторонних соображений) имя Менделя стали ставить или рядом с Дарвином или стали менделизм противопоставлять дарвинизму. Выступая против подобных антидарвинистов, "мендельянцев", Тимирязев в то же время отмечал положительное значение открытий Менделя в разрешении частных вопросов изучения наследственности. "В итоге менделизм, поскольку он оправдывается, служит только поддержкой дарвинизму, устраняя одно из самых важных возражений, когда-либо выдвинутых против него" (К. А. Тимирязев. "Чарлз Дарвин и его учение", стр. 263, 1937). Таков вывод К. А. Тимирязева. К. А. Тимирязев говорит об "...успехах в изучении некоторых частных случаев наследственности (Мендель и его многочисленные поклонники)..." (К. А. Тимирязев. "Чарлз Дарвин и его учение", 1937 г., стр. 270). Вот правильная, четкая, научно объективная оценка Менделя и менделизма, чуждая как односторонним увлечениям менделизмом, так и огульному отрицанию его значения в науке о наследственности. Выступавшие на этом совещании приводили много цитат из Тимирязева, причем каждый из выступавших брал какую-либо одну сторону из многосторонней постановки вопроса, которую дает К. А. Тимирязев. Одни цитировали места, в которых он отмечает значение открытий Менделя, тов. Презент подбирал высказывания, в которых К. А. Тимирязев критикует увлеченность менделизмом. Но ни те, ни другие не сумели понять подлинную научно объективную и многостороннюю оценку Менделя, которую дает К. А. Тимирязев. Я не вижу оснований, почему мы должны брать из Тимирязева только одну часть или одну сторону его постановки вопроса. Не вижу оснований, чтобы нам не брать Тимирязева в данном вопросе целиком. Возьмем подход Мичурина к этому вопросу. Для всех, кто хочет быть последователем Мичурина и действительным продолжателем его теории, его учения, проводником его идей и его практики, для тех написанное Мичуриным должно являться материалом, из которого надо исходить... Если товарищи, ссылавшиеся здесь на Мичурина, считают, что некоторые его положения устарели, то пусть они об этом прямо скажут. Но вот, я убежден, что как раз установки Мичурина по вопросу о менделевских законах не устарели и сейчас являются правильными. Здесь ссылались на письма Мичурина, относящиеся к 1914 или 1915 г., в которых он иронически отзывается о законах Менделя, как о "гороховых законах". Но мы берем капитальный труд Мичурина "Итоги шестидесятилетних работ". Вот что пишет там Мичурин: "Таким образом, в гибридах между собой чистых видов ржи, пшеницы, овса, гороха, проса и т. п. "явление расщепления на производителей" считаю вполне возможным. Здесь, конечно, применимы законы Менделя во многих их деталях". "В законе Менделя я нисколько не отвергаю его достоинств, напротив, я лишь настаиваю на необходимости внесения в него поправок и дополнений, ввиду очевидной каждому неприменимости его вычислений к культурным сортам плодовых растений, в которых при скрещивании отдельных сортов между собой строение гибридов получается не от наследственной передачи признаков прямых ближайших производителей, а в большинстве от неизвестных оригинатору родичей этих производителей и плюс от влияния внешних факторов, эти последние нередко вносят полнейшую пертурбацию в организмы гибридов не только в начальной стадии зарождения семян от скрещивания, но и явлениями спортивных уклонений в течение нескольких лет развития и роста гибридов до поры их полной возмужалости. Нужно еще добавить, что большинство из этих влияний как внутренних, так и внешних факторов не находится во власти человека". "При исследовании применения закона Менделя в деле гибридизации культурных сортов плодовых растений рекомендую для начала ограничиться наблюдением наследственной передачи одного из двух признаков, как это имело место у самого Менделя в его работах с горохом. Я нахожу особенно полезным указать несколько самых лучших и во всех отношениях показательных опытов гибридизации. В этих примерах подбор пары растений-производителей, т. е. отца и матери, дает широкую возможность отчетливо и легко производить нужные наблюдения с самого начала, пользуясь окраской и формой гибридных семян, интенсивностью окраски семенодолей, затем окраской листьев, побегов, цветов и, наконец, строением и окраской плодов. Иногда при этом встречается и аналогичная с упомянутыми выше коррелятивная (находящаяся во взаимной связи) переформировка структуры вследствие влияния резко проявившихся каких-либо признаков, бывших до времени в рецессивном состоянии. Здесь большая возможность приложения всей схемы менделевского подсчета на основании всего комплекса признаков каждого гибрида" (И. В. Мичурин. "Итоги шестидесятилетних работ", 1936, стр. 24, 33, 37). Есть ли какое-нибудь противоречие в высказываниях Мичурина, когда он, с одной стороны, говорит о законах Менделя, как о "гороховых законах", а с другой стороны, признает в отдельных случаях возможность их использования? Я думаю, что нет противоречия в высказываниях Мичурина. Когда он говорит "о гороховых законах", он имеет в виду случаи, когда законы Менделя превращаются во всеобщие законы природы" (М. Б. Митин. "За передовую советскую генетическую науку". Журнал "Под знаменем марксизма", 1939 г., стр. 160, 161, 162). Товарищи, это опубликовано в журнале "Под знаменем марксизма", No10 за 1939 г. Под этими мыслями я целиком подписывался и подписываюсь. Но я спрашиваю тов. Митина, -- когда он неправильно информировал общественность, говоря о двух направлениях биологической науки? Тогда ли, когда он писал эту статью, или сейчас, когда он, фальсифицируя положение вещей, ориентирует на то, что существовала и существует только вторая точка зрения на теорию эволюции? Неправильно, товарищи, так огульно критиковать наших менделистов, как это мы здесь слышали не только от докладчика, но и из других выступлений. Тот уровень аргументов, который здесь, в основном, применяется, это уровень дискуссии периода 1931 г., и я бы сказал, что мне не приходится возражать против этих аргументов, которые и я сам приводил и от которых я сейчас не отказываюсь. Но, товарищи, все развивается и растет, и исправляются в значительной мере ошибки представителей менделевского учения в нашей стране. Они вносят ценные достижения в сокровищницу нашей советской науки и практики. Следовательно, речь должна итти не об изгнании менделистической генетики из нашей советской науки, а о дальнейшем перевооружении и перевоспитании тех наших кадров, которые остаются в какой-то мере во власти старых мендельянских и формально-генетических ошибок. Я считаю, что это фронт борьбы не отпал, но все же я вправе был ожидать, что товарищи, выступающие здесь, более диференцированно поддержат тех менделистов, которые уже освободились от старых ошибок, и более диференцированно и по-деловому укажут, в порядке помощи, от чего им нужно избавиться (а им нужно еще от многого избавиться), а не будут их шельмовать, не будут относить чуть ли не в лагерь врагов всех ученых, которые работают над изучением менделистической генетики и ее использованием в интересах нашего народного хозяйства. Я полностью поддерживаю необходимость полного разгрома идеалистически-механистических концепций, но багаж научных экспериментов, который накоплен менделистами, мы обязаны использовать. Мы обязаны использовать метод полиплоидии и метод межсортовых скрещиваний кукурузы, который дал огромные богатства Соединенным Штатам Америки. Эти достижения мы не должны выбрасывать за борт, не должны выплескивать вместе с водой и ребенка. Я здесь слышал, что колхицин есть удар палкой. Будем более широки в своих воззрениях. Если мы ведем сальный откорм или стараемся вывести породу свиней, легко обливающихся жиром, то, с точки зрения интересов животного в том случае, если оно попадет в естественную среду, это разве не есть убийство или своеобразная форма удара палкой? Но в интересах человека иногда ударить палкой можно и нужно, и не нужно чураться этого приема. Теперь я слышу такого рода соображения, что задачи борьбы на два фронта в области биологической науки потеряли свое значение. В статье В. Н. Столетова в "Литературной газете", очевидно, с согласия редакции, так как это не было оговорено, было осуждено мое предложение учитывать испытанный принцип борьбы на два фронта, как, якобы, предложение поддержать "третью позицию", разоблачаемую нами на международной арене, в частности, в тактике Блюма и других социал-предателей, как платформу "политического болота". Обвинение это серьезное, но, к сожалению, здесь товарищи играют словами, не понимая, как по-разному должны мы воспитывать кадры в нашей идеологической международной борьбе и идеологической борьбе внутри страны. Мне кажется, что те товарищи, которые проводят такое отождествление, не понимают, что борьба на международной арене и борьба внутри нашей страны имеют совершенно иные качественные формы. Там, где речь идет о борьбе на международной арене, где громадными валами встали друг против друга, с одной стороны, фронт империалистический, антидемократический, а с другой стороны, фронт демократический, антиимпериалистический, -- там не может быть никакой средней "третьей" здоровой линии. Все оказавшиеся между этими двумя валами классовой борьбы действительно оказываются в положении соглашателей и социал-предателей. Линия соглашения тут должна быть исключена, и мы должны научиться поддерживать борьбу против этой соглашательской позиции. Но в условиях победившего социализма есть только одна генеральная линия нашей партии, линия марксизма-ленинизма, и остается в полной силе задача борьбы на два фронта с антипартийными -- правым и левым уклонами, с научно-философскими ошибками, -- с одной стороны, с механической вульгаризацией марксизма и, с другой стороны, с меньшевиствующим идеализмом, формализмом и метафизикой. На нас лежит ответственная задача -- помочь быстро осуществить переход теоретиков и практиков биологической и сельскохозяйственной науки от первичного естественно-научного материализма до уровня сознательной материалистической диалектики. Ошибки некоторых формальных генетиков я считаю более опасными, ибо они являются наиболее часто каналом для проникновения в нашу биологическую науку буржуазных идеалистических и метафизических влияний. Еще нигде наша партия не говорил, что задача борьбы на два фронта снята на каком-либо участке политической и идеологической жизни. Я спрашиваю: может ли нас удовлетворить тот анализ состояния биологической науки, который мы слышали в докладе Т. Д. Лысенко? Нет. Мы слышали о развернутом фронте борьбы и разгроме формально-генетических ошибок. Но где же фронт борьбы с механицизмом? Голос с места. Там же. Б. М. Завадовский. Вот этого я не понимаю и хотел бы, чтобы мне это разъяснили. Фронт борьбы с механицизмом в докладе Лысенко отсутствовал, а он существует, и не замечать этого фронта -- значит разоружать нашу партию и советскую общественность в борьбе на этом участке. Голос с места. С вашей точки зрения, где он имеется? Б. М. Завадовский. Об этом я скажу несколько позже. В чем я не согласен в вопросе о тактических проблемах борьбы с тем же формально-генетическим фронтом? Я не согласен с огульным шельмованием и причислением к этому фронту тех, которые имеют большие заслуги в борьбе за разоружение этого фронта. Неправильно огульно здесь выступать с ошельмованием таких крупнейших дарвинистов, как академик И. И. Шмальгаузен и его последователи. Я вижу глубокое противоречие между той линией, которая проводится нашей партией за подъем авторитета нашей советской науки, и тем, как в "Литературной газете" и в ряде других выступлений огульно опорочивают всех тех советских ученых, которые не включились в хор поклонников Т. Д. Лысенко, или опорочивают только потому, что, например, академик И. И. Шмальгаузен осмелился выступить с несколькими словами разногласий по вопросам внутривидовой конкуренции или допустил отдельные частные ошибки. Этот подход с точки зрения мобилизации всей советской науки не отвечает истинным интересам дела. Что представляет в действительности академик И. И. Шмальгаузен? Это один из учеников академика Северцова, школа эволюционной морфологи которого во многом равноценна школе И. П. Павлова в области отечественной физиологии. Северцов и Шмальгаузен -- продолжатели классического советского дарвинизма, созданного трудами братьев Ковалевских, И. И. Мечникова, которых мы возносим в противовес попыткам буржуазной реакции. С моей точки зрения, академик И. И. Шмальгаузен является их блестящим последователем. Его, конечно, нужно подвергать критике, но в том числе нужно критиковать и академика Т. Д. Лысенко. Перейду к важнейшим задачам, которые должна была бы осуществить настоящая сессия Академии в области раскрытия истинных источников дарвинизма, на которые должна опираться наша советская биологическая наука. На что должны опираться советские дарвинисты в своей работе? На все многообразие методов исследования явлений природы. Основными источниками возникновения дарвинизма являлись методы селекции, с одной стороны, и методы эволюционной морфологии и экологии -- с другой. Должны ли мы закрыть эти направления? Я думаю, что нет. Академик И. И. Шмальгаузен признается не только у нас, но и в передовых кругах международной науки блестящим представителем работ по эволюционной морфологии. И если академик И. И. Шмальгаузен ошибается в некоторых своих высказываниях, -- а я на конференции в ноябре 1947 г. отметил свое несогласие с некоторыми занимаемыми им позициями, -- то нельзя же в одну кучу валить эту многогранность направлений в биологии и все складывать в один мешок под именем формальной генетики. Это фальсификация. В советских условиях выросли новые направления, блестяще развивающие советский дарвинизм на новых основах. Это новая эволюционная физиология, основы которой были заложены И. И. Мечниковым, далее успешно развивались академиком И. П. Павловым, теперь развиваются академиком Л. А. Орбели и рядом советских физиологов. Эволюционная физиология являет собою действенный подход к природе организмов, к подчинению ее нашему воздействию. Первое место в разработке этого направления принадлежит И. В. Мичурину. Это признание я неоднократно высказывал и не под давлением сегодняшней сессии, на которой несколько односторонне протекает дискуссия. Нет другого места, где бы так полно были показаны достижения Мичурина и Лысенко, как в Биологическом музее имени Тимирязева; нигде вы не найдете такого полного показа достижений Мичурина. А. А. Авакян. Попробовали бы не показать! Б. М. Завадовский. Но одновременно я утверждаю, что мичуринское направление не может собой покрыть, исчерпать, устранить все те направления, которые мы имеем наряду с мичуринским направлением. Вряд ли кто может серьезно предложить мичуринское направление в отношении животных организмов, особенно в той вариации, которую придает Т. Д. Лысенко вегетативной гибридизации видов. Вегетативные гибриды на животных, кроме создания химер -- разнокрылых бабочек, -- еще не предлагались. Дайте конкретно указания и предложения, как применить методы вегетативной гибридизации (первый символ веры Т. Д. Лысенко) по отношению к животному миру. И. И. Презент. Почему должны за вас думать? Б. М. Завадовский. Должно быть, физиологи и животноводы недостаточно талантливы. Помогите нам, таланты и поклонники талантов, окажите действенную помощь. Но есть и другие методы и приемы, которые нельзя приносить в жертву и отрицать в науке и практике только потому, что они не находятся в поле зрения Т. Д. Лысенко. Какие есть еще направления? Я утверждаю по своему личному опыту советского биолога-большевика, что методы полиплоидии, которые применили Сахаров при создании новых сортов гречихи или М. С. Навашин при создании им повышенно урожайны сортов кок-сагыза, могут найти заслуженное место в нашем социалистическом хозяйстве. И совершенно не нужно, во славу работы, которую развивает Т. Д. Лысенко, гробить и уничтожать эти направления. Надо критиковать Сахарова, Навашина и Жебрака там, где они допускают теоретические ошибки. Но, когда я услышал здесь призыв разгромить менделистов-морганистов, не давать им возможности работать, мне стало совершенно ясно, какой ущерб принесут такие действия народному хозяйству. В дарвинизме имеется и такое направление, которое опирается на экспериментально-физиологические методы познания факторов регуляции жизненных отправлений. Не буду приводить всех примеров, а укажу только на гормонально-химический метод управления процессами размножения, которые уже получили свое признание в деле стимуляции размножения и борьбы с яловостью у сельскохозяйственных животных. Укажу также на фитогормоны в растениеводстве. Все эти методы пробивают с трудом дорогу в народное хозяйство только потому, что Т. Д. Лысенко еще не включил их в сферу своего влияния и до сих пор оказывал им серьезное сопротивление. Разве этот подход к анализу и направлению работ в области советской биологической науки правилен и служит на пользу государству? Это превращение государственных задач в задачи монополии. Никто не мог доказать на практике, что методы полиплоидии не оправдали себя. Сорта пшеницы и ржи, которыми засеваются миллионы гектаров, созданы генетиками -- А. П. Шехурдиным, П. И. Лисицыным и П. Н. Константиновым. И. И. Презент. На основе? Б. М. Завадовский. На основе многогранного и многостороннего использования всех направлений и методов, которые создает дарвиновская наука. И. И. Презент. Неясно, тов. Завадовский. Б. М. Завадовский. И в том числе не в противоречии с законами Менделя, а часто опираясь на них. Полагаю, что такая узкая, ограниченная, односторонняя линия опорочивания не только методов, но и людей, которые работают не в плане поощряемом, -- это вещь недопустимая. С большим прискорбием я услышал здесь выступление тов. Муромцева, который, я считаю, так выступил только потому что, как ему показалось, это требовалось обстановкой. Я так думаю, потому, что нет оснований тов. Муромцеву с позиций его опыта, хорошего положительного опыта, выступать здесь с клеймением форм работы, которые он, должно быть, недостаточно изучил и знает. Разрешите теперь перейти к вопросу, который меня особенно волнует. То, что у нас происходит, к моему глубокому огорчению и огорчению многих и многих других лиц, вступает в ряде случаев в прямое противоречие с указаниями Дарвина и Тимирязева. Товарищи, надо в конце концов уяснить нашу обязанность оперировать правильными понятиями и не маскировать правильное мировоззрение того или другого из нас под неподходящие формы, а это, к сожалению, происходит довольно часто. Я дал свою схему, которую прошу деловыми доводами опровергнуть. Она отчетливо демонстрирует, что существует три направления: дарвинизм, неодарвинизм и неоламаркизм. Учение Дарвина включает в себя стройную систему, с настолько органически пригнанными друг к другу отдельными частями (кроме его побочных и в том числе социально-дарвинистских ошибок), что ее нельзя разорвать на части. И вот что я читаю у тов. Лысенко по вопросу об отношении его к дарвинизму в его труде "Естественный отбор и внутривидовая конкуренция". "Известно, что Дарвин и дарвинисты указывают на общенаблюдаемое большое несоответствие между количеством появляющихся на свет зачатков органических форм и количеством организмов, достигающих зрелого и старческого возраста. Например, у растений, насекомых или рыб число организмов зрелого возраста в сотни и тысячи раз меньше, чем рожденных зачатков. Но объяснение причин этого явления, данное Дарвином и дальше повторяемое многими (если не всеми) дарвинистами и исходящее из внутривидовой конкуренции, я считаю неверным" (журнал "Совхозное производство", No1, 1946 г., стр.12). Тут все ясно сказано. Я десять лет пытался сигнализировать о зародышах нарастающих ошибок, когда тов. Лысенко начал отступать от дарвинизма, но он еще называл себя дарвинистом. А здесь, в этой цитате, тов. Лысенко в своем субъективном сознании признает, что с Дарвином и большинством, если не всеми дарвинистами, он не согласен. Кто дает право под формулу дарвинизма включать то содержание, которое противоречит этому учению? Надо называть, тов. Лысенко, вещи их именами. Но тогда перед тов. Лысенко встает обязанность не диктаторски и не изречениями оракула заставить нас изменить свое отношение к дарвинизму, а дать всестороннее обоснование новых лысенковских воззрений, показать, во имя чего и почему мы неоламаркизм должны перестать разоблачать как антидарвиновское, антимарксистское учение. Это очень серьезная задача, и ее тов. Лысенко пока еще явно не успел разрешить. Но тогда вспомним слова К. А. Тимирязева о том, что Дарвин 20 лет думал, прежде чем опубликовать свою систему учения. Почему же тов. Лысенко поторопился на основании единичных фактов создать тот разброд умов, который возник сейчас в высшей школе, а равно и в сельскохозяйственной практике, когда люди часто говорят: если назвать дарвинизмом то, чему учит тов. Лысенко, то мы вступаем в противоречие с собственной совестью ученых и педагогов. Тогда давайте говорить прямо, -- почему мы отказываемся от дарвинизма. Можем ли принять эти новые установки тов. Лысенко? Нет, потому что эта система уже перерастает в систему очень серьезных заблуждений. В той же работе тов. Лысенко я вижу несколько мест, где он прямо и ясно говорит о том, что он не принимает категорию случайности, как форму закономерности, признаваемую марксистской диалектикой: "В редчайших случаях, если и можно наблюдать перенаселенность, то это происходит не на основе биологической необходимости (закономерности), а чисто случайно и не входит в цепь закономерностей эволюции" ("Совхозное производство", No1, 1946 г.). Как это понять? Ведь мы хотим, чтобы нас честно убедили, что Т. Д. Лысенко не обязывает нас перестроить всю нашу линию понимания марксистской диалектики. Здесь отрицание случайности. Мы обучаемся азбуке марксизма по трудам классиков марксизма-ленинизма, которые нас справедливо учат рассматривать случайность как форму проявления закономерности. Все эти вещи создают непримиримые противоречия, разброд умов в советской общественности; они не разрешаются теми формами выступлений, которые мы здесь слышали. Они требуют более глубокого и серьезного рассмотрения, братской помощи заблуждающимся. Что меня еще более тревожит? Что в этих новых работах тов. Лысенко вступает в противоречие не только с Дарвином, Тимирязевым и Мичуриным, но и основами марксизма-ленинизма в смысле умения читать конкретные, ясные и четкие высказывания классиков марксизма. В своем докладе тов. Лысенко апеллировал к месту в письме Энгельса к Лаврову. В этом письме тов. Лысенко вычитал, якобы, что Энгельс осуждает факт и теорию "перенаселенности" и внутривидовой конкуренции в живой природе. Я уже в "Литературной газете" пытался поправить эту грубейшую ошибку -- это, по существу, ревизию основ марксизма -- как рецидив дюрингианства. Я утверждаю, что во всей аргументации, которую мы до сих пор слышали и видели в ряде публикаций творческих дарвинистов, тов. Лысенко и его сторонники не поняли Энгельса. В этой цитате, которую не буду здесь повторять, Энгельс имел в виду ошибки буржуазных естествоиспытателей и социологов в использовании законов борьбы за существование в природе, в переносе их только на человеческое общество в духе мальтузианства. Тов. Лысенко и его сторонники, -- повторяю, -- не дали ни одного нового аргумента в пользу своих позиций, кроме тех, которые приводил в свое время Дюринг и которые опровергнуты в "Анти-Дюринге" Энгельсом. Если место в письме Энгельса к Лаврову внушает сомнение в правильности интерпретации, то давайте изучать "Анти-Дюринг" Энгельса не по форме, а по существу. Здесь у меня есть "Анти-Дюринг"; можно это повторить; в конце концов: повторенье -- мать ученья. Что же написано в "Литературной газете"? "Энгельс считал учение о внутривидовой конкуренции в природе настолько вредным, что полагал необходимым воевать с этим учением". "Но совершенно очевидно, что учение о внутривидовой конкуренции, якобы неизбежно вытекающей из-за недостатка пищи для всех народившихся особей, есть учение Мальтуса, опровергнутое и отброшенное классиками марксизма-ленинизма" (Авакян и др. "Литературная газета", No59, 1947 г.). Теперь читаю, что писал Энгельс в "Анти-Дюринге", в книге, которую он считал необходимым довести до сведения широкого читателя, до сведения мировой общественности, а не только в частном письме к Лаврову, предполагая, что Лавров достаточно грамотен, чтобы понять его мысли: "Прежде всего Дарвину ставится в упрек, что он перенес теорию народонаселения Мальтуса из политической экономии в естествознание, что он находится во власти понятий животновода, что в своей теории борьбы за существование он предается ненаучной полупоэзии и что весь дарвинизм, за вычетом того, что заимствовано им у Ламарка, представляет изрядную долю зверства, направленного против человечности" (Ф. Энгельс, "Анти-Дюринг", 1948 г., стр. 64). Изложивши далее с исключительной точностью историческое содержание теории Дарвина, как теории отбора, основанного на индивидуальных особенностях отдельных особей, определяющих преимущества перед другими особями того же вида в борьбе за существование, Энгельс дает в заключение прямой ответ господину Дюрингу: "...Дарвину вовсе не приходило в голову говорить, что происхождение идеи борьбы за существование следует искать у Мальтуса. Он говорит только, что его теория борьбы за существование есть теория Мальтуса, примененная ко всему миру растений и животных". И далее: И подобно тому как закон заработной платы сохранил свое значение и после того, как давно уже заглохли мальтузианские доводы, которыми его обосновывал Рикардо, точно так же и борьба за существование может происходить в природе помимо какого бы то ни было мальтузианского ее истолкования (там же, стр. 65-66). Вот чему учат классики марксизма: брать у врага достижения науки, но подчинять их интересам рабочего класса. Почему же нас сейчас хотят обязать отречься от менделизма с его конкретным содержанием фактов? У Маркса мы видим прямое подтверждение и высокоположительную оценку открытой Дарвином геометрической прогрессии, или, что то же, факта перенаселения в царстве животных и растений. Более того, -- Дарвин опроверг мальтусовскую теорию перенаселения в человеческом обществе, потому что доказал существование перенаселения в мире животных и растений. Что делают сторонники Лысенко для того, чтобы защитить его престиж даже там, где сделаны грубейшие ошибки против марксизма? Тов. Авакян и другие в своей уже упоминавшейся статье в "Литературной газете" прибегли к фальсификации мыслей К. Маркса. Они цитируют одно яркое место из "Теории прибавочной стоимости" Маркса, но предусмотрительно опускают предшествовавшие этому месту две фразы. Вот эта цитата в ее полном виде: "Дарвин в своем превосходном сочинении не видел, что он опровергает теорию Мальтуса, открывая в царстве животных и растений "геометрическую" прогрессию. Теория Мальтуса основывается как раз на том, что он уоллесовскую геометрическую прогрессию человека противопоставляет химерической "арифметической" прогрессии животных и растений. В произведении Дарвина, например, в обсуждении причин вымирания видов, заключается и детальное -- не говоря об его основном принципе -- естественно-историческое опровержение мальтусовской теории" (К. Маркс. "Теории прибавочной стоимости", т. II, часть I, стр. 209). Таким образом, у Маркса мы видим прямое подтверждение и высоко положительную оценку открытой Дарвином геометрической прогрессии в царстве животных и растений. Более того, только вдумываясь в эту цитату в ее полном виде, можно понять поистине диалектическое построение тезиса Маркса. Дарвин опроверг мальтусову теорию перенаселения в человеческом обществе именно тем, что доказал существование перенаселения в мире животных и растений. Что же делают Авакян и другие? Они взяли из трех фраз Маркса только последнюю, понимая, что первые фразы побивают их статью, которую они опубликовали в "Литературной газете". Голос с места. Но эти две фразы приведены в статье Т. Д. Лысенко. Б. М. Завадовский. Я полагаю, что противоречия, которые возникают в этой области, исключительно серьезны и ответственны. Речь идет о том, что, подходя со всей частностью и ответственностью большевика-ученого к тому, чему учил нас марксизм-ленинизм и в чем нас хотят обвинить, следовало бы полностью подчиниться тому правильному, что есть в работах Т. Д. Лысенко, и отметить то неправильное, что имеется в этих работах, и в чем я вижу противоречие тому, чему меня учила партия в основах марксизма-ленинизма. И я хочу, чтобы меня не шельмовали за то, что я честно выступил со своими сомнениями, а чтобы разъяснили, как увязать "Анти-Дюринга" Энгельса с новыми воззрениями так называемого "творческого дарвинизма". Этого я из доклада Т. Д. Лысенко не увидел. Мы обязаны все методы, силы и средства советских ученых и практиков поставить на службу народному хозяйству для укрепления экономики нашей страны. Но вместо того, чтобы прежде всего подумать о формах объединения наших сил, выступавшие здесь слишком много приложили усилий к тому, чтобы опорочить, ошельмовать всех инакомыслящих. Думаю, политика и линия раскола, разброда -- это линия неправильная. Академик П. П. Лобанов. Время, предоставленное тов. Завадовскому на выступление, исчерпано. Большинство участников сессии склоняется к тому, чтобы продлить это время. Объявляется перерыв на 7 минут. После перерыва вновь предоставляется слово Б. М. Завадовскому. Б. М. Завадовский. В первую очередь я позволю себе остановиться на том, как я понимаю те противоречия, которые возникают в работе по развитию мичуринского направления. Я с первых дней, когда познакомился с работами Т. Д. Лысенко, приветствовал и до сих пор положительно оцениваю ряд его положений: теорию стадийного развития, летние посадки картофеля на юге. Самая большая заслуга Т. Д. Лысенко в том, что он привлек внимание к работам Мичурина, которые игнорировались формальными генетиками. Все это я подчеркиваю сейчас как большую заслугу Т. Д. Лысенко. Но если мы хотим развивать мичуринское учение, то должны помнить нашу обязанность изучать классиков в подлиннике. И вот мне хочется сказать, что с этой точки зрения Т. Д. Лысенко в своих работах допускает огромную односторонность, развивая одну лишь сторону творческого наследства, оставленного Мичуриным, а иногда и даже в какой-то мере, по непонятным причинам, опорочивает работы других последователей Мичурина, как, например, работы Н. В. Цицина, который эти другие стороны мичуринского учения творчески и эффективно развивает. Остановлюсь на вопросе о том, из чего складывается учение Мичурина, и пусть кто-нибудь меня попробует переубедить, что я плохо понимаю это учение. Первое и основное положение мичуринского учения -- это метод половой географической, межвидовой и межсортовой гибридизации, как способ создания широкого разнообразия гибридного материала, который является в дальнейшем предметом воспитания и отбора в мичуринском понимании. В этом учении Мичурина половой гибридизации отводится первое место, как первой основе материала, над которым работает Мичурин методом воспитания и селекции. Здесь Мичурин является продолжателем, лучшим продолжателем истинного дарвиновского учения. Как ставит этот вопрос Т. Д. Лысенко? В своей работе "Наследственность и ее изменчивость" и в докладе, который мы здесь слышали, он фактически переворачивает последовательность и степень значимости мичуринских принципов. Он говорит: "Расшатывание наследственности можно получить: 1) путем прививки, путем сращивания тканей растений разных пород; 2) посредством воздействия в определенные моменты прохождения тех или иных процессов развития условиями внешней среды; 3) путем скрещивания, в особенности форм, резко различающихся по месту своего обитания или происхождения" (Т. Д. Лысенко. "Работы в дни Великой Отечественной войны", 1943 г., стр. 62). Все эти три пункта формально правильны. Все три пункта мичуринского учения здесь включены, но последовательность их изменена. На первое место ставится метод вегетативной гибридизации, т. е. прививки, в то время как мичуринское учение говорит, что основа для создания разнообразных форм -- это половая гибридизация. Метод прививки у Мичурина продолжает рассматриваться как метод бесполого размножения, в основном, служащий поддержкой ценных форм, отобранных Мичуриным. Но в противоположность действительно формалистическим представлениям своих предшественников, Мичурин внес гениальное предположение, что вегетативная гибридизация не есть только метод закрепления, но и метод дальнейшего развития наиболее ценных наследственных качеств. Поэтому метод прививок является не первичным, а вторичным, но также ценным методом. Но, товарищи, ведь надо правдиво информировать нашу советскую общественность о том, что мичуринское учение уже приобретает иные формы и половая гибридизация ставится на третье место в системе воззрений Т. Д. Лысенко. Я еще не нашел достаточно сильных убедительных обоснований и признаний того, почему Трофим Денисович в этом отношении отходит от мичуринского учения и зачем отходит. Но почему же здесь не говорить об этом простым языком? Я за новаторство, и, если меня убедят, что новая форма мичуринского учения оправдывает себя, я это признаю. Но надо говорить об этом прямо, а не замаскировывать, как это делает В. Н. Столетов, когда он говорит, что по существу мичуринское учение возникло тогда, когда к нему прикоснулся Т. Д. Лысенко. Тогда я считаю, что это неправильно, потому что это дезориентирует советскую общественность, которая, высоко ценя учение Дарвина-Тимирязева, верит, что это мичуринское учение является прямым продолжением их учения. Спрашивается, почему подвергаются оспариванию блестящие работы Н. В. Цицина, не менее блестящие, чем положения, имеющиеся в трудах Т. Д. Лысенко, в которых он применяет другую сторону мичуринского учения -- метод половой гибридизации. Советская общественность должна получить правдивый ответ, потому что в ее представлении и Цицин и Лысенко являются продолжателями мичуринского направления, тогда как Лысенко и его ученики стараются опорочить тот метод Мичурина, который плодотворно развивает Цицин. Я полагаю, что это требует объяснения, и я бы хотел, чтобы здесь было дано деловое объяснение. Но есть, товарищи, и другие моменты, которые меня тревожат, потому что в других случаях Т. Д. Лысенко вступает в прямое противоречие с мичуринским учением не только в теоретических вопросах, но и в вопросах практики. Т. Д. Лысенко прибегает к таким расплывчатым терминам, как "хорошие" и "плохие" агротехнические условия. Под "хорошим" содержанием автор подразумевает обильное удобрение, но не так легко примирить это утверждение Лысенко с учением Мичурина. У Мичурина выходит, что тучная почва в известных случаях не приносит пользы растениям, что слишком обильное кормление молодых животных идет им во вред. Вопрос о том, что является "хорошим", а что является "плохим" условием, решается не так просто, как это можно понять из выражений Т. Д. Лысенко. Вот вам один из многих примеров того, что у Т. Д. Лысенко не сводятся концы с концами. Т. Д. Лысенко высказывает блестящие новаторские идеи, но у него имеются отдельные моменты, которые не оправдываются, нет той продуманности в системе, на которой он пытается строить советскую биологическую науку. Этим противоречиям Т. Д. Лысенко обязан был уделить больше внимания, с тем чтобы всякий, кто хочет учиться, понял бы, что к чему. И если нужно исправить Мичурина, то об этом надо сказать прямо. Но когда создается такого рода влияние, подчиняющее массы гипнозу имени и авторитета человека с высоким положением, то это не является залогом создания советской науки. Так учит нас наша партия. А слышали ли мы хоть одно слово несогласия, которое могло бы исправить положение и прекратить огульное и не совсем здоровое опорочивание? Кому и почему надо было отнести меня к вейсманистам и формальным генетикам? Только потому, что я неоднократно выступал и буду выступать с указанием на ошибки в работах тов. Лысенко, только потому, что я указывал неоднократно, что тов. Лысенко, будучи новатором в одной области, в других областях стал большим тормозом многих нужных и полезных направлений. Я это неоднократно высказывал и на заседаниях Академии и в присутствии тов. Лысенко, и этого не скрываю. Но разве поэтому надо меня порочить и приклеивать мне ярлыки? Почему я попал в разряд мальтузианцев? Вот моя брошюра времен войны "Расовый бред германского фашизма", где бОльшая часть работы посвящена мальтузианству и социал-дарвинизму. Знали об этой работе те, которые окрестили меня мальтузианцем? Знали хотя бы потому, что, находясь в эвакуации, из Омска я посылал тов. Митину в редакцию журнала "Под знаменем марксизма" две статьи на эту же тему с разоблачением мальтузианства и социал-дарвинизма. Я тогда получил ответ, что он не нашел возможным печатать мою работу, потому что печатаются другие работы. Я просматривал эти работы и утверждаю, что выдвигал ряд моментов, которые другими статьями не были освещены. Оказывается, тов. Митин, в то время редактор журнала и редактор научного и философского отделов, не знает, чему верить: тому ли, что я мальтузианец, или тому, что он читал о моих работах и знал по ряду выступлений, в том числе и в Лондоне на съезде по истории науки и техники, где я выступал с разоблачением мальтузианства. Меня нужно было ошельмовать, потому что меня надо превратить в законопослушного поклонника таланта. Вряд ли это, товарищи, нужно и полезно. Теперь разрешите ответить на записки. Вопрос. Признаете ли вы наследование приобретенных признаков? Дайте конкретный ответ. Б. М. Завадовский. В схеме, которую я передал в президиум, по этому вопросу я отвечаю так: для Ламарка существовало только схема наследования приобретенных признаков. Дарвин в этом месте был недостаточно четок; он уступил, признавая наследование приобретенных признаков, и сделал, с моей точки зрения, этим большую ошибку. Как Тимирязев говорит по этому вопросу? И. И. Презент. Вы не говорите о Тимирязеве, скажите вашу точку зрения. Б. М. Завадовский. Я ученик Тимирязева и должен это сказать. Тимирязев говорит, что вопрос о наследовании определенных признаков имеет диференцированный ответ. В частности, Тимирязев признавал наследование определенных признаков у растительных организмов и считал невероятным наследование их у животных организмов. Эту формулу Тимирязева я, в меру моего понимания, принимаю так. Считаю, что в известных конкретных условиях наследование возможно. Вопрос определяется не какими-то схемами, которые везде признают или не признают. Там, где речь идет о простейших организмах, где организм находится в известном смысле защищенным от воздействия внешней среды, нет оснований отрицать наследование определенных признаков у простейших растительных организмов в определенных условия. В своей книге "Дарвинизм и марксизм" (1926 г.) я приводил конкретно общую схему наследования определенных признаков при условии воздействия внешней среды через гормональные органы. Но считаю, что это не так просто и не так массово и не так механистично, как это защищает Т. Д. Лысенко. Я считаю, что у высших организмов, в частности, у позвоночных, изучению которых я посвятил свою жизнь, через эндокринные органы, через определенные химические агенты, антигенные гормоны можно осуществить и направленное изменение. Давайте договоримся, что надо не шельмовать, а конкретно указать, почему и как это должно осуществляться, но борьба на два фронта необходима, и пусть скажут, где фронт механистический, где меньшевиствующий идеализм и где фронт правильный. А пока я вправе думать, что по мере сил и способностей защищаю партийное указание в борьбе за генеральную линию партии в разрешении проблем теории дарвинизма. Академик П. П. Лобанов. Объявляется перерыв до вечера. (Заседание закрывается.)  * ЗАСЕДАНИЕ СЕДЬМОЕ (Вечернее заседание 4 августа 1948 г.) *  Академик П. П. Лобанов. Продолжаем работу нашей сессии. Слово предоставляется тов. Ф. А. Дворянкину. Ф. А. Дворянкин (редакция журнала "Селекция и семеноводство"). За дни сессии мы слышали некоторые жалобы морганистов. Я имею в виду доктора биологических наук И. А. Рапопорта и академика Б. М. Завадовского. Я тоже жалуюсь на тяжелый характер критиков мичуринского направления. Они желают полемизировать, прибегая к любым выражениям, но в ответ не желают получить прямой, истинной характеристики своих действий, сразу жалуясь на огульное охаивание, шельмование, опорочивание и пр. Поэтому я попробую, несмотря на обвинения со стороны морганистов в фальсификации взглядов классиков марксизма и прочие "любезности", прибегать только к наиболее приемлемым для них выражениям, не отвлекаясь от существа дела. Если я в чем-нибудь отступлю от этой новой линии в биологической полемике, то прошу меня поправить. Здесь нас призывали к тому, чтобы ценить рациональное зерно в биологических науках, учитывать "многие прогрессивные направления в биологических науках", не утрачивать с ними связи, не выбрасывать, не заменять их очень суженным движением. При этом по воле наших критиков это суженное движение изображалось по-своему и выдавалось ими как бы за созданное академиком Т. Д. Лысенко. Прежде всего, мне кажется, что нас действительно разделяет разное отношение к классическому наследству в биологических науках, разное отношение и к тому, что по территориальному адресу антимичуринцы называют мировой биологической наукой. Это понятие в том содержании, какое они дают, по существу, -- территориальное, а не теоретическое. Мировая биологическая наука представлена на каждом этапе истории ведущей передовой наукой. Ныне передовая биологическая наука представлена мичуринским направлением советской передовой биологией. Поэтому мне кажутся странными опасения морганистов за наш отрыв от мировой биологической науки. Неудивительно ли, что в нашей стране, пережившей столь много великих преобразований, в стране, где основой для всех наук ученые признают материалистическую диалектику, революционный характер которой безусловен, -- не удивительно ли, что у нас появляются в течение многих лет различные мечтания и течения, выражающие тоску менделистов об единстве нашей науки с той наукой, которую они именуют мировой. Это -- мечтания о некотором международном языке, который будто бы сложился вокруг понятия гена (подразумеваю здесь то, что было опубликовано в известной статье М. М. Завадовского). Это стремление к сохранению ортодоксальности в классическом дарвинизме, соблюдение правоверности во что бы то ни стало. Неужели не помним мы все, в том числе те, которые проповедуют это, завещание Энгельса о том, что, кроме процесса, идущего от простого к сложному, от низшего к высшему, для диалектики нет ничего раз навсегда установленного, святого, неприкосновенного? Все развивается, все преобразуется. Мы за классическое наследство в науке, но не за то, чтобы непосредственно глотать все выводы буржуазной профессуры, хотя бы это и были представители классической биологии. В. И. Ленин указывал, что мы должны, используя все богатство знаний, которые дает развивающаяся наука, не верить ни на грош выводам буржуазных профессоров, потому что это выводы людей, глядящих на мир, на природу глазами человека буржуазного общества. Наше отношение к классическому наследству в биологии (думаю, что я правильно считаю) -- это преобразовательное освоение, а не простое проглатывание, не простой сбор методов с бору и сосенки. А морганисты нам говорили раньше, что ученые должны, подобно пчелам, собирать мед со всех цветов. Но известно, что пчелы имеют избирательность и не со всяких цветов собирают мед; то, что ценно, мы должны ассимилировать, преобразовать с позиций мичуринской науки. Что мичуринцы берут из классического дарвинизма? Они учитывают, на что указывали и классики марксизма, что главное в дарвинизме -- теория развития. Что мы отрицаем в дарвинизме? Концепцию плоской эволюции, которая неотделима от выводов Дарвина, если не пересмотреть их с точки зрения мичуринского направления, если не выделить истинное, ценное, что подтверждает теорию развития в дарвинизме, освобождая его от привесков и отступлений от материализма, в том числе от мальтузианства. Что мы считаем правильным у Ламарка? Взаимодействие организма с внешней средой, наследование свойств, приобретенных организмом в процессе этого взаимодействия. Принимал ли это Дарвин? Да, безусловно. Все могут убедиться в этом, если посмотрят работы Дарвина. Принимал ли этот принцип в своих работах Тимирязев? Безусловно принимал. Отвергаем же мы у Ламарка его неправильную сторону -- автогенетический процесс самоусовершенствования организма, якобы внутренне присущий всем живым существам. Но где развивается именно эта сторона учения Ламарка? Как раз у людей, называющих нас ламаркистами, но забывающих сказать, что эта сторона ламаркова учения развивается ими, менделистами-морганистами. Б. М. Завадовский упомянул сегодня о позициях Дюринга и приписал их нам в силу тактики своей "третьей линии", пытаясь нередко покумить мичуринцев то с Кропоткиным, то со Сметсон, то с Дюрингом. Она напрасно потревожил их прах. Основа концепции Дюринга заключалась в его формуле "пластически формирующегося схематизирования". Это означает у Дюринга, что организм, усваивая извлеченные из окружающей его среды вещества, уподобляет их себе, но сам не изменяется. Эта теория Дюринга подразумевает автономное от среды внутреннее самоусовершенствование организмов, развитие наследственных свойств независимо от внешней среды. Возвращаю вам, уважаемый Борис Михайлович Завадовский, Дюринга вместе с его теорией -- она целиком ваша. Что касается рационального зерна в науке, развивающейся в условиях буржуазного общества, то мы должны помнить, что рациональное зерно в разных открытиях зарубежной и русской досоциалистической науки обросло идеалистическими наслоениями. Для того чтобы извлечь это глубоко зарытое рациональное зерно, каждый раз нужно производить анатомическую операцию над буржуазной теорией. Иного извлечения рационального зерна из буржуазных теорий мы не представляем. А то, что Б. М. Завадовский преподносит ныне в качестве рационального зерна генетики со всеми поправками, есть не более, как линия Дарлингтона в менделизме-морганизме, т. е. уступка новым фактам по форме с сохранением старого существа в теории. Два разных направления, два лагеря издавна существуют в науке, хотя выбор направления тем или иным ученым не определяется самим существованием этих направлений. Выбор зависит от идеологического воспитания ученого, от близости или отдаленности его от практики и прочих обстоятельств, которые определяет собой формирование ученого. Мы не можем считать, что мичуринское направление есть простое развитие классического дарвинизма. Ни в коем случае. Это два качественно разные этапа в истории биологии. Дарвиновский ключ подхода к природе заключается в простом, хотя и очень важном заключении, которое выражено в такой формуле: природа доставляет последовательные изменения, человек слагает их в определенных нужных ему направлениях. Мичуринский ключ подхода к практике работы с организмами соответствует более высокому пониманию, соответствует иной ступени развития. Человек не только использует последовательные изменения, доставляемые ему природой, но и должен сознательно вызывать последовательные изменения у организмов, закреплять и развивать их в определенных направлениях воспитанием. Поэтому мичуринское учение -- это начало для развития новой социалистической науки, свободной от ошибок и ограниченности классического дарвинизма. Нечего уже говорить о менделизме-морганизме, со всеми толкованиями его последователей, которые на основе вейсманизма сплотились после Дарвина, чтобы похоронить дарвинизм. Они утверждают, что теория естественного отбора провалилась как спекуляция, что она ничем не подтверждается, что естественный отбор не может привести не к чему иному, как только к отбору крайних вариаций, уже имеющихся в популяциях. Кто утверждал это, как не морганисты-менделисты и все их союзники? Ныне многие из этих сторонников антидарвинистов стали ортодоксальными дарвинистами. В соответствии с развивающейся новой практикой социалистического сельского хозяйства и вообще всей практикой социалистического строительства, нам недостаточно держался философии кладоискательства, заложенной в формальной генетике. Нам не нужна философия кладоискательства в селекции, в агрономии, в зоотехнии, в том числе и в других биологических науках, служащих сельскому хозяйству. Нам недостаточно философии использования природных богатств, свойственной классическому дарвинизму. Наша философия в биологии -- это преобразование природы на пользу человека. Она основана на диалектическом материализме. Мичуринская наука учит не только использовать, но и умножать природные богатства, создавать новые формы, более совершенные, еще не известные в природе. Разумеется, что это можно делать на основе природных закономерностей. И вот в спорах этих двух резко выраженных направлений рождается "третья линия в биологии". Она была окрещена так Б. М. Завадовским на знаменитом диспуте в Московском государственном университете, где... И. А. Рапопорт. Где вы побоялись выступить. Ф. А. Дворянкин. Я еще никогда не боялся выступать, а реплики смело можете мне давать -- я не нахожусь на пути в санаторий. На этом диспуте в МГУ беспринципный блок всех антилысенковцев, а значит, антимичуринцев объединился и разыграл первую картинку из старого русского лубка под названием "Как мыши хоронили кота". Я не хотел участвовать в этой картине. Восприемником этой "третьей линии" был не кто иной, как Б. М. Завадовский, который говорил, что напрасно академик Т. Д. Лысенко и его сторонники считают, что есть только два направления в биологии. Есть еще третье направление -- ортодоксальное, которое наиболее устойчиво осуществляется в лице И. И. Шмальгаузена. Завтра этот ортодоксальный дарвинист объявит Шмальгаузена давно прошедшим и выдвинет еще одно направление для того, чтобы дать возможность отступить "классической генетике". Но в каждом новом своем направлении он сохранит основу основ, которая их всех объединяет, начиная с моего бывшего учителя А. Р. Жебрака, до академика Б. М. Завадовского. Он твердо будет отрицать возможность наследования свойств организмом, приобретаемые под влиянием взаимодействия со средой, хотя это положение представляет основной закон эволюции, который был воспринят Дарвином, поддерживался Тимирязевым; для них было совершенно очевидно, что организмы изменяет внешняя среда. Какие же задачи должна выполнить "третья линия в биологии"? Третья линия в биологии объективно имеет задачу сохранить единство нашей науки с той, другой "мировой" наукой, адрес которой менделисты каждый раз указывают за пределами нашей страны, тогда как давно пора им сказать: ориентируйтесь на СССР -- мировая наука давно находится здесь. В связи с этой задачей сохранить во что бы то ни стало единство с буржуазной наукой, Б. М. Завадовским выработана была и тактика ортодоксальных дарвинистов. Менделисты нас призывали к честности и монотонно заверяли в своей честности. Столь часто они уверяли нас в своей честности, что невольно приходит в голову, что не случайно им приходится убеждать в этом слушателей. Первым тактическим приемом у всех морганистов и, в частности, у Б. М. Завадовского является "менделизирование" Мичурина. Учение Мичурина они постоянно фальсифицируют. Например, Рапопорт в своем выступлении говорил, что Мичурин чуть ли не убеждает не увлекаться воспитанием растений и усиленно навязывает особое значение законов Менделя. На деле же Мичурин преимущественно работал с плодовыми и овощными растениями и не нашел места для применения "гороховых" законов Менделя. Вчера здесь прочитали высказывания И. В. Мичурина относительно маргариновых ученых, и перед нами сегодня Б. М. Завадовский демонстрировал подлинный бюрократизм в науке. Он обвинял Т. Д. Лысенко в том, что он в своем докладе поменял местами три тезиса Мичурина. Мичурин-де ставил сначала гибридизацию, затем отбор, а после уже воспитание. Лысенко же выдвигает на первое место воспитание. Нужно быть безнадежным схоластом, чтобы считать, подобно Завадовскому, что в перестановке перечисления этих задач заключается главное. Они изображают Мичурина так: сначала он был греллевцем, т. е. ламаркистом чистой воды, затем, получив массовую гибель насаждений, перешел к отдаленной гибридизации и в черпании комбинаций из генного источника нашел истинный успех. Это неправда. В этом смысле полезно снова всем перечитать труды И. В. Мичурина. Путь его был другой. Убедившись, что греллевский прием акклиматизации нежных сортов на морозостойких подвоях не годится, после обследования огромного количества садов, он увидел факты, которые расшифровал самостоятельно, обнаружив ошибку Грелля. Он нашел, что некоторые заграничные сорта выдержали самые жестокие зимовки, но сохраняются они потому, что на родине их предки некогда уже встречали подобные условия. Второй род сохранившихся сортов на морозостойких подвоях -- это растения, случайно попавшие на сильный подвой и подчинившиеся влиянию подвоя. Грелль не понимал, что наследственно сформировавшийся и давно размножаемый вегетативно сорт мало поддается влиянию. Вот на чем основана возможность развития сортов на малокультурном подвое без потери наследственных качеств сорта. Но на том же основана и возможность изменения молодых, несформировавшихся наследственно гибридных сеянцев, под влиянием устойчивого культурного ментора -- подвоя или привоя. Мичурин перешел к работе с гибридными сеянцами, а так как гибриды, соединявшие в себе качества местных и южных сортов, имели возможность уклоняться в местных условиях в сторону выносливого, но более дикого, некультурного родителя, то Мичурин взялся за гибридизацию, чтобы гибридам на месте выращивания не встречались родственные обоим родителям условия и благодаря этому формирование их свойств направлялось туда, куда желательно селекционеру, чтобы он мог играть доминированием и рецессивностью, постоянно менять, в зависимости от условий, проявление то тех, то иных свойств, сохраняя при этом определенное постоянство качеств создаваемого сорта. Мичурина чужда слепая комбинаторика Менделя. Затем, вторым приемом тактики линии Б. М. Завадовского являются поиски идеологических ошибок у Т. Д. Лысенко и его сторонников с тем, чтобы отделить Лысенко от Мичурина, а сторонников Т. Д. Лысенко отделить от Лысенко, чтобы по частям было легче изгнать их из науки, в которую они внедрились вопреки стараниям морганистов. Эта тактика понятна. Отсюда стремление утверждать, что Мичурин признавал науку морганистов. Отсюда стремление признать в работах Лысенко теорию стадийного развития, т. е. то, что "признает" и зарубежная биология, но отвергать все логические следствия из теории стадийного развития. Спрашивается: если вы, Б. М. Завадовский, признаете теорию стадийного развития, то не была ли она впервые в истории науки экспериментальным доказательством и показом путей закрепления новообразований, путей наследственного приобретения новых признаков? Т. Д. Лысенко на опыте в Ганже доказал, что изменение условий на определенной стадии развития преобразует химический состав и физическую структуру растения, изменяет тем самым биологические требования растения. А вы говорите, что признаете теорию стадийного развития, а остальное считаете ламаркизмом. Не означает ли это, уважаемый Борис Михайлович, что вы просто еще недостаточно разобрались и в том, что такое ламаркизм, и в том, что такое теория стадийного развития? Дальше, третья характерная черта этой третьей линии: жаловаться на всевозможные зажимы при самом нестеснительном зажиме всех согласных с Т. Д. Лысенко. Жалуются, например, на резкость полемики, а вспомните статью в "Литературной газете" "Под флагом новаторства". Узнаем руку и узнаем, кого имеют в виду под флагом новаторства. Эти разговоры относительно лженоваторства под флагом новаторства мы слышали и позже. Борис Михайлович, не ваша вина, что ваша новая статья запоздала и была снята редакцией, о чем вы здесь говорили. Вспомним "Дарвинизм в кривом зеркале" П. М. Жуковского. Мы не жалуемся. Нам даже нравится читать такие статьи, тут прямо по старому русскому обычаю говорится: "иду на вы". Здесь не раскланиваются перед теми и другими. Но когда мичуринцами употребляется прием резкой полемики по отношению к их оппонентам, начинаются крики о зажиме, о наклеивании ярлыков, о грубости. А что сегодня говорил Борис Михайлович? Какие эпитеты он употреблял? Перечислим их: "монопольное положение в науке", "действуют только в угоду Лысенко", "законопослушники", "таланты и поклонники", "фальсификаторы", "извратители взглядов марксизма-ленинизма" и наконец что-то было сказано даже о чьем-то запрещении защищать генеральную линию партии в биологии. Кто вам запрещает, кто вас зажимает? Давайте вместе -- говорим мы вам -- откроем огонь против буржуазных биологов. За все время вы умели критиковать мичуринское направление, но мы не нашли, не читали ваших достаточно резких и обоснованных статей против зарубежных реакционных морганистов. Где ваша изобретательность в доводах против зарубежных реакционных биологов, профессор Рапопорт и все прочие морганисты? Мы не слышим и не видим этого. Давайте откроем совместный огонь против них. Никто не запрещает и не может запретить споры внутри нашей науки. Давайте в пределах мичуринской генетики бороться за то, чтобы как можно лучше применить мичуринское учение на пользу практике. Тогда будут все основания для творческого спора. Однако критическая струя охватывает наших ортодоксальных вейсманистов и классических генетиков против коренного положения Т. Д. Лысенко (завтра эти ортодоксальные дарвинисты превратятся в фитогормональных ортодоксов -- этот новый рубеж намечается сегодня вами, Борис Михайлович). Критическая струя, направленная против мичуринской науки, удается нашим ортодоксальным вейсманиста. Достаточно на основе стадийного развития Т. Д. Лысенко выдвинуть агроприем яровизации, как появляется доктор Васильев и начинает доказывать, что теория эта, должно быть, принадлежит Клебсу, а практический прием яровизации -- это просто намачивание зерна перед посевом, известное со времени Плиния Старшего, по крайней мере. Эта линия является отличительной чертой всех морганистов. Стоило появиться предложению Т. Д. Лысенко о гнездовом посеве кок-сагыза, который благодаря энергии академика И. Д. Колесника, работавшего с передовыми колхозниками, агрономами Киевской области, дал блестящие результаты, стоило появиться этому приему, который в десять раз увеличил средний урожай кок-сагыза, как появляется очень иронически настроенный товарищ в науке -- доктор Саблин и перед лицом многочисленной студенческой аудитории Московского университета доказывает, что гнездовой посев известен ему со времен Тамерлана. Где вы были со времен Тамерлана, что не предложили гнездовые посевы, когда 15 лет подряд агротехника кок-сагыза списывалась с агротехники сахарной свеклы и была бесполезна для кок-сагыза? Вот ваша критическая струя! Академик Завадовский жаловался, что его подвели, не дали ему подготовиться к докладу академика Лысенко, не ознакомили его предварительно с этим докладом. Я вам напомню только, как был организован ваш знаменитый "диспут" в Университете, где несколько выступавших были подготовлены, чтобы "бить батьку скопом", но это вам не удалось. Вы готовились к тому, чтобы разгромить мичуринское учение, возглавляемое Т. Д. Лысенко. Ведь, как вы сегодня косвенно признали, вы чуть ли не с конца прошлой дискуссии заготовили статьи, которые почему-то не помещались в советских журналах. Я не знаю, почему не помещались ваши статьи, но знаю, что в некоторых журналах публиковались антимичуринские статьи. В журнале "Советская агрономия", например, поместили статью доктора А. И. Купцова "Формообразовательные процессы в растительном мире", в которой воскрешались все домыслы морганистов о Мичурине и Лысенко. Там же мы читали статью А. Р. Жебрака в его стиле, но в том же направлении. Не знаю, кто вам мешал, но вы готовились решительно, и, конечно, не ваша вина, что ваша статья в последнем номере "Вопросов философии" неожиданно для вас не появилась. Но это не наша вина -- знать ничего не знаем. Б. М. Завадовский жаловался, что его напрасно причислили к менделистам -- в этом он нас обвиняет. Но, академик Завадовский, посмотрите на списки ученых, на которых И. И. Шмальгаузен ссылается как на представителей единственно правильной ортодоксальной науки, вот откуда мы узнаем морганистов. Мы сверили этот список со списком, который приводит профессор Дубинин. На них жалуйтесь, вы своими действиями там завоевали себе прочное место. Почему вам кажется, что это огульно, опрометчиво? Чем отличается от морганистов академик Б. М. Завадовский в своих суждениях относительно наследования приобретенных свойств? Вот его "последовательный дарвинизм". Читаю по схеме, предложенной им здесь в опровержение: "наследование приобретенных признаков существует" (Дарвин). Вторая формулировка схемы гласит: "Сомнительно и во всяком случае имеет сомнительные формы", -- эта точка зрения приписана Тимирязеву. А вот третья формулировка на схеме: "действующая в настоящее время точка зрения -- наследование приобретенных признаков -- сомнительна, требует внимательного изучения и строгой проверки в каждом отдельном случае... не играет ведущей роли". Эта третья точка зрения излагается в схеме Б. М. Завадовского от имени диалектического материализма. Академик Завадовский напрасно думает, что диалектико-материалистическое понимание принадлежит ему и А. Р. Жебраку, который также на это претендует. Но это не марксизм, а вейсманизм. Академик Завадовский утверждает, что он издавна боролся с формальной генетикой, что он помогает широкому мичуринскому движению, предохраняет мичуринское учение от сужения академиком Т. Д. Лысенко. На самом деле вся помощь Б. М. Завадовского сводилась к тому, чтобы хватать мичуринцев за руки в их борьбе с вейсманизмом, не давать им бороться с менделистами, уговаривать их не потерять рационального зерна, в то время как другой фронт дерущихся против мичуринцев полностью им одобрялся и поддерживался. За такую "помощь" мичуринскому направлению мы можем только сказать: дай бог нам обойтись без завадовских, а с рапопортами мы и сами справимся. (Аплодисменты.) Академик П. П. Лобанов. Слово предоставляется заместителю директора по научной части Мордовской селекционной станции Н. И. Фейгинсону. Н. И. Фейгинсон. Вопрос о положении в биологической науке, хотя и обсуждается на сессии Академии сельскохозяйственных наук имени Ленина, имеет, однако, далеко не чисто академический интерес, а большое практическое, производственное значение. Наше сельское хозяйство строится на научных основах. Для работников сельского хозяйства, ля передовиков-колхозников, для агрономов, семеноводов, селекционеров, для всех рядовых научных работников далеко не безразлично, какую научную теорию положить в основу работы. Многие из выступавших на сессии говорили о том, что менделизм-морганизм оторван от сельскохозяйственного производства, что к практике он никакого отношения не имеет. Но это неверно, это глубокое заблуждение. Можно лишь сказать, что менделизм-морганизм не имеет никакого отношения к успехам сельскохозяйственной практики, -- это бесспорно. Но в то же время бесспорно и то, что менделевско-моргановское учение нанесло значительный ущерб сельскохозяйственной практике, и этого не надо забывать. С другой стороны, выступавшие на сессии представители вейсмановской генетики уговаривали нас не отбрасывать менделизм-морганизм, так как он-де очень много дал полезного практике, сельскохозяйственному производству и обещает дать еще больше. Такие утверждения мы слышим уже не первый год. В течение многих лет наши менделисты-морганисты пытаются уверить советскую общественность в том, что их наука очень действенна, что она оказывает помощь практической деятельности. Кажется, Наполеону принадлежат слова: "Если вы неправы, настаивайте на своем и, в конце концов, окажетесь правы". Этот беспринципный совет Наполеона полностью воспринят нашими менделистами-морганистами. Они знают, что неправы, но все же настаивают на своем, рассчитывая, что им, в конце концов, поверят. В самом деле, где, когда, какой метод менделизма-морганизма принес хоть какую-нибудь пользу сельскохозяйственному производству? Один из морганистов, выступавших на сессии, тов. Рапопорт, называл сорт озимой ржи Лисицынская, якобы выведенный на основе менделистской теории. Но ведь надо знать, о чем говоришь. П. И. Лисицын действительно вывел сорт ржи, имеющийся в производстве, но какое отношение имеет менделизм-морганизм к выведению этой ржи? Как была выведена Лисицынская рожь? Методом массового отбора из местного материала. Таким же методом была выведена Н. В. Рудницким рожь Вятка в конце прошлого века, а немецким помещиком Лоховым -- Петкусская рожь еще в девяностых годах, еще в середине прошлого столетия, т. е. тогда, когда не было ничего слышно ни о Менделе, ни о Моргане. Но в истории Лисицынской ржи был период, когда к ней попытались применить морганистские принципы: начали вести строгий отбор на однотипность, выравненность сорта по внешним признакам. В результате такого отбора продуктивность Лисицынской ржи катастрофически упала. Только своевременное прекращение такого отбора позволило этому сорту сохраниться в производстве. Нередко говорят, что скрещивание, гибридизация, служит признаком работы селекционеров методами менделистов. Логика в таком заявлении, а его мы слышали и здесь на сессии, очень проста: Мендель работал с гибридами, значит все, кто занимается гибридизацией -- менделисты. Вот уж, поистине, "беспощадная" логика! По этой логике выходит, что раз Мендель был монахом, значит все монахи -- менделисты. Но какое отношение имеет работа Менделя к настоящей гибридизации, с помощью которой селекционеры выводят сорта? Кому же не известно, что наука о гибридизации, что действенные для селекции методы гибридизации даны И. В. Мичуриными и Т. Д. Лысенко, а отнюдь не менделистами? Приведу пример из селекционной практики. На Мордовской государственной селекционной станции в течение ряда лет ведутся работы по принудительным скрещиваниям яровых пшениц с целью выведения нового сорта. При этом применяются рекомендуемые менделистами способы: подбор родительских пар по желаемым признакам, принудительные скрещивания этих форм для объединения признаков и поиски в потомстве готовых сортов. Через руки селекционера по пшенице прошли десятки комбинаций скрещиваний, тысячи гибридных потомств; среди них на делянках каждый год выделяются перспективные, но ни один из них не пошел дальше малого сортоиспытания. Столь же бесплодна десятилетняя работа по выведению сорта гороха методами менделистской гибридизации. Каждый год ведутся отборы из гибридного материала, отобранные номера доводятся до 4-5 поколений и затем бракуются. Каждый год делаются новые скрещивания, в том числе и "отдаленные", и все безрезультатно. Для того чтобы такими методами получить ценный сорт, надо взять очень большой масштаб работы, да и при этом условии успех оказывается делом случайной удачи, которая далеко не всегда приходит к селекционеру. На той же Мордовской селекционной станции в течение последних трех лет нами ведется работа с гибридными сортами озимой ржи, выведенными по указаниям академика Т. Д. Лысенко (путем отборов из сортов, переопыленных в сортоиспытании). В 1947 г. один из этих сортов в станционном испытании превысил по урожайности районированные сорта на 4-5 ц с гектара. В сортоиспытании нынешнего года, при весьма неблагоприятных климатических условиях, новые сорта дали на 1,5-2 ц зерна с гектара больше, чем районированные сорта. Сейчас новые сорта ржи передаются в государственное сортоиспытание и размножаются в колхозах Мордовской республики. Какое же может быть сравнение между действенным мичуринским учением и немощным, вредным для селекционной практики, менделизмом-морганизмом? Сейчас нам говорят о новой заре менделизма -- методе полиплоидии. Утверждают, что после обработки колхицином получаются гигантские растения с колоссальным урожаем. Ссылаются, например, на тетраплоидную гречиху Сахарова, которая якобы дает урожай в 1,5-2 раза больший, чем обычная гречиха, имеет более крупное зерно. Мы на нашей станции имели дело с тетраплоидной гречихой, высевали ее. Оказалось, действительно, что растения несколько более мощные, чем у обычной гречихи. Семена также несколько более крупные. Но не это самое характерное для этой гречихи. Тетраплоидная гречиха малоплодовита; она дает мало урожая зерна на одно растение (не этим ли, кстати, объясняется и крупность зерна?). Следовательно, как сорт она не годится для производства. Надо знать, что ни одного сорта ни по одной культуре, который был бы выведен методом полиплоидии, в производстве нет. А это, конечно, служит решающей оценкой этого метода, этой "новой эры" морганизма. Академик Б. М. Завадовский в своей речи заявил, что нам надо работать всеми методами, чтобы обеспечить подъем сельского хозяйства. Чтобы обеспечить в кратчайший срок решительный подъем нашего сельского хозяйства, надо много работать, в том числе и нашим ученым, но далеко не всеми методами, а только такими, которые приводят к цели. Методы менделизма-морганизма способны только отвлечь наши силы на бесплодную работу, и ими пользоваться мы не будем; у нас есть мичуринские методы, которые уже оправдали себя и которые обеспечивают быстрые и действительные успехи в работе селекционеров. Так обстоит дело в области селекционной работы. А что мы имеем в других отраслях сельскохозяйственной науки? Возьмем, например, такой важнейший раздел семенного дела, как сортоиспытание. Правда, академик Б. М. Завадовский может сказать: зачем валить все в одну кучу, какое-де отношение имеет сортоиспытание к менделизму-морганизму? Отношение самое непосредственное. Вредное влияние формальной генетики сказывается на качестве сортоиспытания. Многие пороки в методике и технике сортоиспытания и районирования сортов следует отнести за счет моргано-менделевской генетики. Участники сессии, бывшие на экскурсии в Горках Ленинских, видели, что дает обычная методика сортоиспытания по выявлению такого материала, как ветвистая пшеница. Эта ветвистая пшеница при обычной методике сортоиспытания пропадает, и никому в голову не придет использовать ее даже как материал для селекции. Все дело в том, что под влиянием морганистских теорий методика сортоиспытания предусматривает подход к сорту как к чему-то самодовлеющему, в отрыве от условий существования, от условий его выращивания. Это -- решающий порок методики сортоиспытания. Отсюда вытекают и другие, как, например, пренебрежение к производственной оценке сортов, что может привести к большим недоразумениям в сельскохозяйственном производстве. Вот наглядный пример. Сорт озимой ржи Казанская 5+6 горячо рекомендуется для ряда областей, в том числе и для Мордовской республики, Государственной комиссией по сортоиспытанию зерновых культур. При поверхностном ознакомлении с фактами эти рекомендации кажутся правильными. В самом деле, в опытах сортоучастков Мордовии в течение ряда лет рожь Казанская 5+6 превышает по урожайности ранее районированный сорт на 2-3, то и 4 ц с гектара. Но этот сорт имеет решающий недостаток: он очень склонен к полеганию. На делянках сортоиспытания этот недостаток ускользает от наблюдателя, а в производстве резко снижает ценность сорта. Вдобавок, Казанская 5+6 малоустойчива к вымочкам. Этот недостаток также проглядели работники сортоиспытания, так как для постановки опытов на сортоучастках обычно выбирается земельный участок с ровным рельефом, где вымокание может проявиться лишь в редкие годы. Вот почему получилось, что, как только сорт Казанская 5+6 был размножен и пошел в колхозы, о нем стали поступать неблагоприятные отзывы от агрономов и колхозников. Выходит, что без широкого испытания в производстве нельзя уверенно районировать сорта. Об этом не раз предупреждал академик Т. Д. Лысенко, однако, ослепленные формальной "стройностью" своей методики и соответствием ее морганистским схемам, работники сортоиспытания не обращали внимания на предупреждения. Необходимо критически пересмотреть теоретические основы, технические приемы методики и всю организацию сортоиспытания, приведя эту важнейшую отрасль семенного дела в соответствие с мичуринским учением. Особенно много вреда принесла менделевско-моргановская генетика в деле производства сортовых семян. Напомню хотя бы историю с пространственной изоляцией для ряда полевых перекрестноопыляющихся культур (рожь, гречиха и др.), которая была введена на основании критических домыслов менделистов и при ближайшей проверке оказалась не только не нужной, но и вредной для сортового семеноводства. История с пространственной изоляцией подробно освещена в нашей печати, и поэтому нет нужды ее излагать. Необходимо сказать несколько слов о гибридном семеноводстве зерновых культур. В качестве своего достижения менделисты, в том числе и выступавшие на сессии, называют использование в семеноводстве гибридных семян кукурузы. Осмеливаются даже утверждать, что распространение гибридных семян кукурузы в нашем сельском хозяйстве было задержано якобы из-за отрицательного отношения к ним со стороны мичуринцев. Большее извращение фактического положения дела трудно себе представить. Надо прежде всего иметь в виду, что использование гибридных семян в семеноводстве полевых культур к теории менделизма-морганизма никакого отношения не имеет (об этом, кстати говоря, писал еще К. А. Тимирязев). Морганисты предложили лишь сложные технические приемы получения таких семян кукурузы (предварительное самоопыление и отбор самоопыленных линий), сильно затрудняющие массовое их использование. Это служит, очевидно, для обеспечения интересов капиталистических семенных фирм, так как рядовым фермерам в капиталистических странах предложенные морганистами приемы недоступны. Академик Т. Д. Лысенко в течение ряда лет выступает с предложениями широко испытать и применить межсортовую гибридизацию в семеноводстве многих полевых культур. Менделисты-морганисты возражают против этих предложений и тормозят их осуществление. Вот характерный пример. В 1947 г., под влиянием предложений академика Т. Д. Лысенко, наша станция наметила в своем научном плане работы по испытанию гибридных семян (полученных при свободном межсортовом переопылении), в частности, озимой и яровой пшеницы. Этот план был послан на отзыв в Институт зернового хозяйства юго-востока СССР. Менделисты, имеющиеся среди научных сотрудников этого Института, резко отрицательно отнеслись к этим работам, оценив межсортовую гибридизацию как недопустимый прием в семеноводстве. Кто же, как не менделисты, задерживают и до сих пор продолжают тормозить внедрение гибридных семян в сельскохозяйственное производство? Да оно и понятно. Ведь для менделистов-морганистов главным в селекции является достижение однородности сорта по наследственным свойствам. Недаром даже для перекрестноопыляющихся культур, таких как, например, озимая рожь, главной проблемой селекции менделисты считали достижения "гомозиготизации", т. е. наибольшей наследственной однородности (об этом написано в известном руководстве "Теоретические основы селекции растений"). Вот каковы теоретические установки, вот каковы практические последствия этих установок менделистов-морганистов! И они еще продолжают уверять, что их "наука" способна дать что-то ценное нашему сельскохозяйственному производству. Только вредным влиянием морганистских теорий можно объяснить и тот факт, что до сих пор в процессе семеноводства совершенно недостаточное внимание уделяется повышению урожайных качеств семян. Наша инспекция по качеству семян в своих работах по исследованию качества и браковке семенного материала в значительной мере еще копирует практику зарубежного семенного контроля, которая определяется интересами семенных фирм. Конечно, надо бороться и за высокую чистоту и за нормальную всхожесть семян, но для нашего сельского хозяйства этого недостаточно. Между тем, даже селекционные станции в своем большинстве не занимаются повышением урожайных качеств семенного материала. Правда, в отчетах многих селекционных станций имеются данные сравнительных испытаний, которые показывают, что элита, выпускаемая селекционными станциями, более урожайна, чем семена окружающих колхозов. Однако эти испытания проводятся так, что часто приводят лишь к самообману и создают неверное представление о действительных качествах семян. Обычно для таких испытаний берется семенной материал из одного-двух смежных колхозов и сравнивается с элитой станции. Между тем, к сравнительному испытанию надо привлекать семенной материал из высокоурожайных (по данной культуре) колхозов, со стахановских участков. Только в этом случае можно действительно оценить качество выпускаемых станцией элитных семян. Приведу пример из работ Мордовской селекционной станции. Селекционер по овсу заложил опыт сравнения своих репродукций овса Победа с первой репродукцией того же сорта из соседнего колхоза. Материал семенного питомника первого года дал в этих опытах урожай в пересчете на гектар 23,7 ц, семенного питомника второго года -- 23,9 ц, семена суперэлиты -- 23,6 2, элиты -- 26,9 ц, а семена из колхоза -- только 18,7 ц. Казалось бы, все обстоит благополучно. Репродукция станции дает превышение в урожайности над колхозными семенами, доходящее до 5-8 ц на гектар. Но когда мы взяли материал того же сорта Победа из 15 различных колхозов республики, в том числе и из колхозов, которые дали высокий урожай по овсу, и высеяли в сравнительном испытании, то оказалось, что в среднем суперэлита станции дала урожай 22 ц с гектара, а колхозные репродукции -- 21,5 ц, то есть разницы никакой. Другими словами, работа по производству элиты овса на станции оказалась неудовлетворительной. Можно было бы привести такой же материал и по другим культурам. К сожалению, приходится констатировать, что засилие формальной науки сильно еще в умах многих научных работников и работников сельскохозяйственного производства. Да оно и понятно. Ведь, начиная со школьной скамьи и продолжая в высших учебных заведениях, нашу молодежь обучают и воспитывают в духе этой формальной биологической "науки". Для того чтобы преодолеть влияние этой реакционной науки -- менделизма-морганизма, недостаточно просто сказать о том, что она не годится. Необходимо сделать и организационные выводы. Надо прежде всего обеспечить, чтобы наша молодежь обучалась и впитывала в себя мичуринское учение, а не реакционное учение Вейсмана-Моргана-Менделя. Академик Н. Г. Беленький жаловался в своем выступлении на то, что один доцент морганист, несмотря на предложение директора Института, отказался читать мичуринское учение. Но я думаю, что этот доцент совершенно прав, нельзя его заставить преподавать мичуринское учение, точно так же как нельзя заставить, например, Н. Г. Беленького преподавать менделевскую генетику. Я думаю, что, если бы Н. Г. Беленькому пришлось преподавать менделевско-моргановскую генетику, он от нее оставил бы ножки да рожки. Этим я не хочу сказать, что те, кто сейчас сочувствует менделевско-моргановскому учению, не могут перестроиться. Безусловно, среди них найдутся честные люди, которые откажутся от груза ошибок Менделя-Моргана и честно перейдут на сторону мичуринского учения. Но как бы то ни было, преподавание биологических дисциплин надо коренным образом перестроить. Надо также прекратить безудержную пропаганду менделизма-морганизма, которая ведется через печать. Ведь все биологические журналы Академии наук СССР находятся в руках кучки вейсманистов. Они же завладели позициями и во многих издательствах, выпускающих биологическую литературу. Недавно была издана брошюра -- лекция В. Сахарова "Пути создания новых форм растений", в которой пропагандируется менделизм-морганизм. В этой книжке В. Сахаров, утверждая, что "нигде, кроме клеток, не могут быть заложены материальные основы индивидуальных наследственных заболеваний", указывает на особую роль "хромосом как носительниц наследственных задатков". Отсюда у этого автора вытекает, что чуть ли не вся эволюция строится на основе кратного увеличения наборов хромосом (полиплоидии). "Одно остается несомненным, -- пишет В. Сахаров, -- что полиплоидия представляет, повидимому, единственный способ, на основе которого отдельные разновидности могли возникать буквально внезапно". Отбрасывая материалистическое ядро теории Дарвина, пренебрегая мичуринским учением, морганист В. Сахаров осмеливается утверждать, что "хромосомная теория наследственности является, может быть, самым крупным достижением биологии нашего времени". Совсем чудовищно звучит следующее утверждение В. Сахарова в той же брошюре: "Именно на примере экспериментальной полиплоидии впервые частично осуществилась заветная мечта биологов о направленном получении определенных наследственных изменений". Куда дальше можно еще зайти в полном ослеплении мнимыми достижениями морганистской генетики? В. Сахаров, оказывается, не знает (или делает вид, что не знает) о летних посадках картофеля, которые дают ярчайший пример направленного массового изменения наследственности растений. Сахаров отбрасывает многочисленные, добытые мичуринцами, факты изменения озимых сортов в яровые и яровых в озимые, отбрасывает колоссальный материал по вегетативной гибридизации. А ведь все эти материалы неопровержимо свидетельствуют о том, что мичуринцы действительно овладели многими путями направленных изменений природы растений, в противоположность морганистам, которые продолжают утверждать невозможность таких путей. Пора прекратить безудержное рекламирование реакционных теорий в биологии. Оно отравляет сознание многих исследователей и даже практических работников. Мичуринское учение -- это передовое учение в биологии -- будет двигаться вперед еще более быстрыми шагами, раскроет все свои возможности, поднимет биологическую науку на небывалую в истории высоту и принесет неоценимую пользу нашему сельскому хозяйству. (Аплодисменты.) Академик П. П. Лобанов. Слово предоставляется директору Института земледелия центрально-черноземной полосы имени Докучаева тов. А. В. Крылову. А. В. Крылов. Академик Т. Д. Лысенко в своем докладе и выступавшие в прениях товарищи убедительно показали огромную производственную эффективность результатов научных исследований ученых и научно-исследовательских учреждений, последовательно стоящих на позициях передовой агробиологической науки в противовес школе формальных генетиков, не давших ничего полезного для социалистического земледелия. У нас в стране еще есть, к сожалению, ученые, кафедры и научно-исследовательские учреждения, не давшие за все время своей многолетней деятельности ничего ценного как для теории, так и для практики. Не имея ничего за душой из практических достижений в области выведения ценных пород животных и сортов сельскохозяйственных растений, теоретики менеделизма-морганизма стремятся примазаться к практикам-селекционерам, уговаривая их признать, что законы Менделя и Моргана помогли выведению новых сортов. Раньше этот прием им удавался, ибо считалось признаком хорошего тона сказать, что сорт был выведен на основе теории, а теория была одна -- менделизма-морганизма. Но теперь это не удается. Однако попытки заручиться поддержкой старых селекционеров продолжаются, их повторил на данной сессии академик Б. М. Завадовский, назвавший в подтверждение практической действенности формальной генетики работы селекционеров Лисицына, Шехурдина, Константинова. Давайте разберемся с этим утверждением академика Завадовского получше. Чем известны эти селекционеры? Каковы их достижения? Самое важное достижение Лисицына -- это рожь Лисицынская и его клевера. Лучшее селекционное достижение академика Константинова -- твердая яровая пшеница Мелянопус 69, а профессора Шехурдина -- мягкая яровая пшеница Лютесценс 62. Я спрашиваю: какими методами выведены эти сорта? Известно это академику Завадовскому? Повидимому, неизвестно, иначе он не решился бы говорить, что они выведены по установкам менделизма-морганизма. Выступавший до меня тов. Фейгинсон уже сообщал, как была создана рожь Лисицына. Известны и методы выведения яровых пшениц Лютесценс 62 и Мелянопус 69. Авторы этих сортов тт. Шехурдин и Константинов здесь присутствуют и могут сами разъяснить а