о сообразила, что все еще держу пистолет в руке. Я положила его на консоль рядом с бюстом Карузо. Позже я поняла, что мне не стоило этого делать, но в тот момент я была слишком потрясена, чтобы поступать осмысленно. Покинув студию, я захлопнула за собой дверь, спустилась по лестнице на двенадцатый этаж и позвонила в дверь квартиры Майона. Я собиралась все рассказать миссис Майон, но, когда она появилась на пороге, я не смогла выдавить из себя ни слова. Я так и не сообщила ей, что ее муж лежит наверху в студии мертвый. Позднее я пожалела об этом, но виноватой себя не считаю. Просто мне не хватило смелости огласить такую страшную весть. Я лишь сказала, что хотела повидать ее мужа, но в студии мне никто не открыл. Затем я вызвала лифт, спустилась на первый этаж и вышла на улицу. Я вернулась домой. Не сумев рассказать о трагедии Миссис Майон, я решила не говорить о ней никому. Я хотела посоветоваться с отцом, но его не было дома, и я стала ждать, когда он вернется, однако еще до того, как он пришел, позвонил знакомый и сообщил новость, что Майон застрелился. Тогда я решила не говорить даже отцу, что была в студии, а просто заявить, что звонила и стучала в дверь, но мне никто не открыл. Я думала, что от этого ничего не изменится, но теперь, когда мне объяснили, какое значение могут иметь мои показания, я сочла своим долгом изложить все в точности так, как оно происходило". Когда она кончила читать, подошел официант с напитками, и она прижала листок к груди, словно карты в покере. Придерживая его так левой рукой, она взяла бокал правой и сделала большой глоток виски. Я тоже отхлебнул из своего, за компанию. - Это ворох лжи! - сказала она возмущенно. - Конечно, - согласился я. - Кстати, у меня отличный слух, так что говорите чуть тише. Мистер Вулф предоставляет вам шанс, а будь здесь изложена правда, вас попросту не удалось бы заставить это подписать. Мы прекрасно знаем, что дверь студии была заперта и что вы открыли ее своим ключом. Мы также знаем - нет-нет, послушайте! - что вы нарочно подняли пистолет и положили его на консоль с бюстом, ибо вообразили, будто Альберто убила его же жена и что она оставила пистолет рядом с телом, желая инсценировать самоубийство, а вы решили расстроить ее замысел. Таким образом... - Вы что, прятались там под кроватью? - насмешливо спросила она. - Вовсе нет. Но если у вас не было ключа, зачем бы вы стали пугаться моей угрозы, отменять поход на вечеринку и встречаться со мной? Что же касается пистолета, то большей глупости вы не изобрели бы при всем желании. Ну кто бы поверил, что преступник оказался таким болваном, что, инсценируя самоубийство, положил пистолет на консоль рядом с бюстом? Нет, до такого мог додуматься только полный идиот. И вы - додумались! Она слишком лихорадочно работала мозгами, чтобы возмутиться тем, что ее, по сути, обозвали идиоткой. Ее брови нахмурились, собрав на гладком бледном лбу ряды складок и погасив блеск глаз. - Но то, что здесь написано, в любом случае не соответствует действительности! - запротестовала она. - Ведь пистолет нашли на полу... Рядом с телом. - Верно, - усмехнулся я. - Должно быть, прочитав об этом в газетах, вы были сильно потрясены, поскольку лично клали его на консоль. Как же случилось, что его нашли на полу? Очевидно, кто-то переложил его обратно! Вероятно, вы решили, что это опять проделки миссис Майон. Вам ужасно хотелось разоблачить ее, но вы были вынуждены молчать. Теперь ситуация в корне изменилась. Мистер Вулф знает, кто переложил пистолет обратно на пол, и может доказать это. Более того, он знает, что Майон был убит, и тоже может это доказать. В логической цепи недостает лишь одного звена - как пистолет попал с пола на консоль? - Я вытащил авторучку. - Подпишите документ, я заверю вашу подпись, и дело будет в шляпе, - Вы хотите, чтобы я подписала эту бумагу? - презрительно проговорила она. - Простите, но я не настолько глупа. Я отыскал глазами официанта и подал ему знак принести еще виски, после чего, дабы не отставать от собеседницы, осушил свой бокал. Ее взгляд вполне соответствовал ее нахмуренным бровям. - Зачем же упрямиться, синеглазка? - сказал я мирно. - Я не засовываю вам иголок под ногти, не говорю, будто мы можем доказать, что вы заходили в студию - с ключом или потому, что дверь была не заперта, - и перекладывали пистолет. Я просто предлагаю вам замечательную сделку. - Я нацелил на нее авторучку, - Только выслушайте внимательно... Единственное, для чего нам нужно ваше заявление, это чтобы иметь его на крайний случай, - на тот случай, если человек, который переложил пистолет обратно на пол, сглупит и проговорится, что, конечно, очень маловероятно, ибо он вряд ли... - Вы сказали - "он"? - переспросила Клара. - Он или она - неважно. Как говорит мистер Вулф, местоимение роли не играет. Проболтавшись, этот человек навлечет на себя беду. Но если он не проболтается, как оно скорее всего и будет, то ваше заявление вообще не пойдет в ход, а так и останется лежать в нашем сейфе. Кроме того, имея ваше заявление, мы сможем не сообщать в полицию о том, что у вас был ключ от студии. Мы забудем об этом. И последнее: подписав заявление, вы сохраните своему отцу порядочную кучу денег. Я гарантирую, что, когда благодаря вам мы сможем пролить свет на обстоятельства смерти Майона, миссис Майон будет не до того, чтобы настаивать на каких-либо претензиях к вашему отцу. У нее появятся другие заботы. Я протянул ей ручку. - Давайте-ка, подписывайте. Она покачала головой, но вяло, потому что снова активно работала мозгами. Понимая, чего ей это стоит, я не напирал. Когда официант принес виски, в ее голове воцарилась пауза: пить и думать одновременно она не могла. Наконец она, видимо, поняла то, что я ей так усердно втолковывал. - Значит, вы знаете, - произнесла она с удовлетворением. - Да, мы знаем достаточно, - ответил я уклончиво. - Вы знаете, что она убила его, знаете, что она положила пистолет обратно на пол. Я тоже это знала с самого начала. Иначе и быть не могло. А теперь вы сможете это доказать! Если я подпишу, вы сможете это доказать? Вероятно, с первого раза она информацию не усваивала, и мне требовалось повторить объяснения, но я подумал: "Какого дьявола?" - Еще бы! - заверил я. - Получив ваше заявление, мы ринемся в бой. Оно - единственное, чего нам не хватает. Вот ручка. Она взяла свой бокал, выпила его до дна и - черт возьми! - снова покачала головой. - Нет, - твердо сказала она. - Я не подпишу. - Она взяла листок в руку. - Я согласна, что тут все правда, и если, когда вы вызовете ее в суд, она признает, что переложила пистолет обратно на пол, я встану и поклянусь, что перед этим положила его на консоль. Но я ничего не подпишу, потому что однажды я уже подписала какую-то бумажку по поводу автомобильной аварии, и отец заставил меня пообещать, что впредь я не подпишу без его ведома ни единого документа. Я могу взять это заявление, показать ему и потом подписать, а вы бы зашли и забрали его сегодня вечером или завтра утром. - Она нахмурилась. - Вот только отец знает, что у меня был ключ... Ну да ладно, как-нибудь я бы ему объяснила. Она положила листок на стол. Я пододвинул его к себе. Понимаю: вы думаете, что мне следовало сменить хватку и продолжить борьбу, но вас там не было, вы ее не видели и не слышали, а я видел и слышал. Поэтому я сдался. Я вытащил из кармана записную книжку, выдрал из нее страницу и принялся писать. - Я хотела бы еще выпить, - заявила она. - Момент, - пробормотал я, продолжая строчить следующий текст: Ниро Вулфу! Этим я подтверждаю, что Арчи Гудвин сделал все возможное, чтобы убедить меня подписать составленное Вами заявление, и что я объяснила ему, почему я вынуждена отказаться. - Вот, - сказал я, подавая ей записку. - Подписание этого не явится, по сути, подписанием какого-либо документа. Вы просто подтвердите, что отказываетесь подписать заявление. Дело в том, что мистер Вулф знает, как я падок до красивых девушек, особенно таких умных, как вы, и если я принесу ему бумагу неподписанной, он подумает, что я вовсе не пытался вас убедить. Он может даже уволить меня. Просто распишитесь там, внизу. Она снова перечитала послание и взяла ручку. - Не морочьте мне голову, - произнесла она довольно дружелюбно и улыбнулась, блестя глазами. - Я чувствую, когда я нравлюсь мужчине. Вы думаете, я холодная и расчетливая? - Да, - сказал я достаточно резко, но не слишком. - Но дело сейчас не в том, нравитесь ли вы мне, а в том, что подумает мистер Вулф. Эта записка сослужит мне добрую службу. Премного благодарен. Я взял у нее листок и подул, чтобы просушить подпись. - Я знаю, когда я нравлюсь мужчине, - повторила она. Больше мне от нее ничего не требовалось, но, вспомнив, что почти пообещал ей еще одну порцию виски, я подозвал официанта. Когда я вернулся на Западную Тридцать пятую улицу, был уже седьмой час, и Вулф, закончив вечерние хлопоты в оранжерее, сидел в кабинете. Я подошел и положил перед ним на стол неподписанное заявление. - Ну и...? - промычал он. Я сел и пересказал ему все в точности, вплоть до того самого момента, когда Клара предложила взять документ домой и показать его отцу. - К сожалению, некоторые из ее выдающихся качеств остались нами в тот вечер незамеченными, - сказал я. - Я не оправдываюсь, я констатирую факт. Со всеми ее мозговыми функциями с успехом бы справилась высушенная горошина. Зная, какого вы мнения о голословных утверждениях, и желая убедить вас в своей правоте, я принес свидетельство, подтверждающее это. Вот то, что она все-таки подписала. Я протянул ему страничку, вырванную из моей записной книжки. Вулф посмотрел на нее и подмигнул мне. - Сама подписала, говоришь? - Да, сэр. В моем присутствии. - Прекрасно. Хорошо. Приемлемо. Я принял похвалу с небрежным кивком. Меня нисколько не обижает, когда он произносит "приемлемо" таким тоном. - Уверенная, легкая рука, - произнес он, продолжая разглядывать листок. - Она воспользовалась твоей ручкой? - Да, сэр. - Дай мне ее, пожалуйста. Я встал и протянул ему ручку вместе с парой стандартных листов бумаги, после чего принялся с интересом наблюдать, как он выводит "Клара Джеймс" снова и снова, всякий раз сравнивая результат с добытым мной образцом. При этом он говорил: - Очень маловероятно, что, помимо наших клиентов, кто-нибудь когда-нибудь это увидит... Так, уже лучше... Обзвони всех до ужина. Сперва миссис Майон и мистера Вепплера, потом остальных... Скажи, что я готов дать заключение об иске миссис Майон... Узнай, смогут ли они прийти сегодня к девяти вечера. Если нет, то пусть приходят завтра утром в одиннадцать... Затем свяжись с мистером Кремером... Посоветуй ему захватить с собой одного из своих людей... Он положил отпечатанное на машинке заявление поудобнее, поставил под ним подпись Клары Джеймс и сличил подделку с оригиналом. - Специалист, конечно, догадается сразу, - пробормотал он. - Но специалист этого никогда не увидит. А для клиентов - сойдет. 8 На то, чтобы обзвонить всех, ушел битый час, но в конце концов все были оповещены. Правда, Джиффорда Джеймса я так и не поймал, но его дочь согласилась найти и привести его, с чем прекрасно справилась. Остальных я выловил сам. Единственными, кто стал мне перечить, были клиенты, особенно Пегги Майон. Она ни в какую не хотела присутствовать на встрече, устраиваемой под предлогом получения денег с Джиффорда Джеймса, и мне пришлось передать трубку Вулфу. В результате Фреда и Пегги удалось уговорить прийти чуть раньше для краткого обмена мнениями, с сохранением за ними права решать, оставаться на основную часть или нет. Они поспели как раз вовремя, чтобы помочь нам расправиться с вечерним кофе. Хотя Пегги удалось почистить зубы, принять ванну, поспать и сменить платье, сияющей она, однако, не казалась. Вид у нее был уставший, отрешенный и недоверчивый. Конечно, она не стала говорить, что жалеет о том, что связалась с Ниро Вулфом, но ее поведение свидетельствовало об этом достаточно красноречиво. Очевидно, Фред Вепплер чувствовал то же самое, но держался более лояльно. Идея обратиться к Вулфу целиком принадлежала Пегги, и он не хотел лишний раз давать ей понять, что своим поступком она сделала только хуже, а не лучше. Даже когда Вулф показал им заявление с подписью Клары Джеймс они не воспряли духом. Они прочитали его вместе: она - сидя в красном кожаном кресле, он - пристроившись рядом, на подлокотнике. Дочитав, они не сговариваясь подняли глаза на Вулфа. - И что дальше? - спросил Фред. - Дорогой сэр. Дорогая леди. - Вулф отодвинул от себя чашку и блюдце. - Что заставило вас обратится ко мне? Тот факт, что, когда вы вошли в студию, пистолета на полу не было. Это вселило в ваши души подозрение, что Майон не застрелился, а был застрелен. Если бы обстоятельства свидетельствовали, что Майон покончил с собой, вы бы давно поженились, и не стали бы обращаться ко мне. Что ж, именно такую ситуацию вы имеете сейчас. Чего же вы хотите еще? Вы жаждали избавить сердце от тайных сомнений? Мы вам это устроили. Фред плотно сжал губы. - Я не верю, - мрачно проговорила Пегги. - Вы не верите заявлению Клары Джеймс? - Вулф взял документ и убрал его в ящик стола, что было очень кстати, так как время приближалось к девяти. - Вы думаете, мисс Джеймс подписала бы заведомую ложь? Но с какой стати... - Я не это имела в виду, - перебила Пегги. - Я не верю, что Альберто мог покончить с собой, и то, где находился пистолет, тут роли не играет. Просто я слишком хорошо его знала. Он никогда не решился бы на самоубийство, никогда... - Она повернула голову к своему возлюбленному. - А ты как считаешь, Фред? - Мне тоже не очень верится, - признался он неохотно. - Ясно. Но тогда выходит, что работа, для выполнения которой вы меня наняли, заключалась совсем не в том, о чем вы вели речь, - едко заметил Вулф. - Вы не можете не признать, что по поводу пистолета я представил вам исчерпывающую информацию, ведь верно? Значит, свое дело я сделал. Но теперь вы хотите большего. Вам надо, чтобы я раскрыл убийство и, следовательно, поймал убийцу. Вам надо, чтобы... - Нет-нет, - стала оправдываться Пегги, - Я только хотела сказать, что не могу поверить, будто Альберто покончил с собой. И никакие доводы не убедят меня в обратном. Теперь я понимаю, что и впрямь ошиблась, когда... В дверь позвонили, и я пошел открывать. 9 Итак, клиенты остались на вечеринку, Всего гостей набралось десять: те шестеро, что присутствовали в понедельник, двое клиентов, инспектор Кремер, а также мой старый друг и недруг сержант Пэрли Стеббинс. Самым забавным оказалось то, что наиболее глупая из всех - Клара Джеймс - была единственной из приглашенных, кто имел хоть какое-то представление об истинной цели встречи. Намеком ей могла послужить информация, полученная от меня в баре "Черчилль". Правда, не исключалось, что она успела ею поделиться с отцом, но я в этом сильно сомневался. Что же касается Адели Босли, доктора Ллойда, Руперта Гроупа, судьи Арнольда и Джиффорда Джеймса, то они не подозревали, что разговор может выйти за рамки обсуждения финансовых претензий к Джеймсу, до той самой минуты, пока не вошли и не были представлены инспектору Кремеру и сержанту Стеббинсу. Что думали в тот момент эти двое - одному богу известно, но на их лицах было ясно написано, что они ничегошеньки не знают. Кремер и Стеббинс имели достаточный опыт общения с Вулфом, чтобы догадываться: полетят перья! Но чьи? Когда? В связи с чем? Что до Фреда и Пегги, то, даже после прибытия представителей закона, они, вероятно, думали, что Вулф собирается ограничиться темой самоубийства Майона, обнародовав заявление Клары и то, что нам рассказал Фред о перемещении пистолета с консоли на пол, что и служило причиной безнадежного и затравленного выражения на их лицах. Они чувствовали, что влипли. Вулф сфокусировал взгляд на инспекторе, который сидел в заднем ряду с большим глобусом по одну руку и Пэрли - по другую. - Мистер Кремер, вы ничего не имеете против, если сначала я проясню некоторые не представляющие для вас интереса детали? Кремер кивнул и передвинул сигару в другой угол рта. Его глаза внимательно наблюдали за происходящим. Вулф окинул взглядом собравшихся. - Уверен, вы все будете рады услышать то, что я скажу. И не потому, что я стремился нам угодить. Просто я рассудил, как лучше. Оставляя в стороне правовой аспект, мне кажется, что, с моральной точки зрения, миссис Майон не может иметь претензии к мистеру Джеймсу. Как я и обещал, она принимает мои доводы. Она не станет требовать никакой компенсации за ущерб. Вы подтверждаете это перед свидетелями, миссис Майон? - Конечно. - Пегги собралась еще что-то добавить, но осеклась. - Вот и чудненько! - Адель Босли вскочила со своего места. - Можно мне воспользоваться телефоном? - Потом, - рявкнул Вулф. - Сядьте, пожалуйста. - Мне кажется, вы могли просто позвонить и сообщить нам это, - заметил судья Арнольд. - Из-за вас мне пришлось отменить важную встречу. Адвокатам никогда не угодишь! - Вы были бы правы, если бы дело сводилось только к этому, - мягко согласился Вулф. - Но есть еще вопрос относительно смерти Майона. Когда я... - А какое это имеет отношение? - Сейчас вы узнаете. Моя информация не окажется неуместной, ибо смерть Майона явилась результатом, хотя и косвенным, нападения мистера Джеймса. Но я изучал вопрос шире, так как миссис Майон наняла меня не только для выяснения обоснованности ее претензий к мистеру Джеймсу - эту тему мы уже закрыли, - но и для того, чтобы расследовать обстоятельства смерти ее мужа. Она была убеждена, что он не мог покончить с собой. Она не верила, что он принадлежал к типу людей, способных на самоубийство. Я провел расследование и готов перед ней отчитаться, - Но зачем вам для этого мы? - пискнул Руперт Толстый. - Из вас мне нужен только один. Убийца. - Значит, никто из нас вам не нужен, - бросил Арнольд. - Тогда уходите, черт вас возьми! - рявкнул Вулф. - Все, кроме одного! Уходите! Никто не пошевелился. Вулф подождал пять секунд. - Тогда я продолжу, - сказал он сухо. - Итак, я готов отчитаться, но расследование не завершено. Одна существенная деталь потребует официальной санкции, и именно поэтому здесь присутствует инспектор Кремер. Понадобится также согласие миссис Майон и, вероятно, консультация доктора Ллойда, поскольку он подписывал свидетельство о смерти. - Его взгляд переместился на Пегги. - Сперва вы, мадам. Дадите ли вы согласие на эксгумацию тела вашего мужа? Ее глаза широко раскрылись. - Для чего? - Для того, чтобы подтвердить факт убийства и личность убийцы. Думаю, это легко удастся. Она опустила веки. - Хорошо. Мне все равно, - проговорила она чуть слышно. Взгляд Вулфа переместился влево. - У вас нет возражений, доктор Ллойд? Ллойд пришел в замешательство. - Я не представляю, к чему вы клоните, - произнес он медленно и отчетливо, - но я в любом случае не имею голоса при решении данного вопроса. Ведь я только составил свидетельство о смерти. - Следовательно, вы не против. Мистер Кремер, повод для официальной санкции вы получите через пару минут, но знайте, что в дальнейшем вам потребуется организовать обследование трупа доктором Абрахамом Рентнером из больницы в Маунт-Синай и запастись его письменным заключением. - Эксгумации не устраиваются из любопытства, - проворчал Кремер. - Я знаю. Мною движет нечто большее, нежели пустое любопытство. - Глаза Вулфа забегали по комнате. - Полагаю, все вы знаете, что одной из основных, а точнее - главной причиной, почему полиция пришла к выводу, что Майон покончил жизнь самоубийством, стал сам характер его смерти. Конечно, остальные детали, например, наличие возле трупа пистолета, тоже не противоречили гипотезе, но определяющую роль сыграл тот довод, что находящемуся в сознании человеку невозможно засунуть в рот дуло пистолета и нажать курок. А указания на то, что Майон был одурманен наркотиком или оглушен ударом, отсутствовали. Кроме того, пройдя через голову, пуля подала в потолок. Однако, хотя в подобной ситуации данное предположение звучало вполне резонно, этот случай, безусловно, был исключением. Это я понял сразу, уже при первой же встрече с миссис Майон. Дело в том, что... Впрочем, лучше я вам просто продемонстрирую. Арчи, возьми пистолет. Я выдвинул ящик стола и достал его оттуда. - Он заряжен? Я оттянул затвор, чтобы проверить. - Нет, сэр. Вулф повернулся к аудитории. - Я попрошу вас, мистер Джеймс. Как оперный певец вы умеете следовать сценическим указаниям. Встаньте, пожалуйста. Дело серьезное, так что выполняйте все точно. Вы пациент с больным горлом, а мистер Гудвин - ваш врач. Он просит вас открыть рот так, чтобы он мог осмотреть ваше горло. Сделайте это естественно, как в жизни. Справитесь? - Но это же так очевидно. - Джеймс стоял, мрачно глядя на Вулфа. - Какой толк? - И все же, доставьте мне удовольствие. Существует одна маленькая деталь. Постарайтесь проделать это как можно естественнее, хорошо? - Ладно. - Прекрасно. Остальных попрошу наблюдать за лицом мистера Джеймса. Повнимательнее. Арчи, за дело. Держа пистолет в кармане, я встал перед Джеймсом и сказал ему широко раскрыть рот. Он повиновался. Когда я наклонился, чтобы посмотреть горло, его глаза на секунду остановились на моем лице, а потом закатились наверх. Я неспешно вытащил из кармана пистолет и стал засовывать ему дуло в рот, пока не коснулся неба. От неожиданности он дернулся назад и упал в кресло. - Вы видели пистолет? - спросил его Вулф. - Нет, я смотрел в потолок. - Именно! - Вулф обвел взглядом собравшихся. - Все видели, как его глаза закатились наверх? Так происходит всегда. Можете поэкспериментировать сами. Я уже попробовал в спальне в воскресенье вечером. Так что подобным образом убить человека совсем не невозможно, и даже очень просто, в особенности если вы врач, а у него - больное горло. Вы согласны, доктор Ллойд? Во время демонстрации Ллойд не следил вместе, со всеми за Джеймсом. Его лицо было каменным. Теперь его рот слегка приоткрылся, но и только. Он изобразил свою лучшую улыбку. - Показать, как что-то может произойти, - это не то же самое, что доказать, что это произошло, - произнес он довольно спокойно. - Совершенно верно, - согласился Вулф. - Однако, мы располагаем некоторыми фактами. У вас нет твердого алиби. Майон без лишних вопросив впустил бы вас в студию в любое время. Вы вполне могли взять пистолет с консоли и незаметно сунуть его в карман. Для вас, как ни для кого другого, он согласился бы встать и широко раскрыть рот, навлекая на себя погибель. Он был убит вскоре после того, как вас вынудили договориться с доктором Рентнером, чтобы тот обследовал Майона. Итак, факты есть факты, не так ли? - Ваши факты ничего не доказывают, - возразил доктор Ллойд. Его голос уже не был так спокоен, как прежде. Он поднялся с кресла. Это действие не выглядело осознанным, похоже, его мышцы сработали сами собой. Это оказалось ошибкой, потому что, встав, он начал дрожать. - Факты внесут свою лепту, - ответил ему Вулф. - В особенности, если нам удастся установить еще один, а я думаю, что установить нам его удастся, иначе с чего бы вам так трястись? Что это было, доктор? Какая-то досадная оплошность? Вы не справились с операцией и навсегда загубили ему голос? Полагаю, дело было именно так, и угроза вашей репутации и карьере создалась достаточно серьезная, раз вы решились на убийство. Когда доктор Рентнер обследует труп и сообщит результат, мы будем знать точно. Я не жду от вас... - Это не было оплошностью! - пронзительно закричал доктор Ллойд. - Такое могло произойти с любым... И тут он совершил ошибку. Вероятно, окончательно потерять голову его заставил звук собственного голоса - истерический визг, с которым он был не в силах совладать. Он рванулся к двери. Сиганув за ним через комнату, я в прыжке случайно сшиб с ног судью Арнольда, причем, как оказалось, совершенно напрасно, потому что, когда я подбежал, Пэрли Стеббинс уже держал Ллойда за шиворот, а рядом стоял Кремер. Услышав позади себя шум, я обернулся. Клара Джеймс попыталась было броситься на Пегги Майон, страшно крича что-то неразборчивое, но отец и Адель Босли оттащили ее и теперь пробовали утихомирить. Судья Арнольд и Руперт Толстый возбужденно рассказывали Вулфу, как он, Вулф, был великолепен. Пегги, судя по тому, как тряслись ее плечи, очевидно, плакала, но ее лица я так и не увидел, потому что она уткнула его в плечо Фреда, который крепко держал ее в своих объятьях. Никто не обращал на меня внимания, я никому не был нужен и потому пошел на кухню выпить стакан молока.