-----------------------------------------------------------------------
     Чейз Дж.X. Собрание сочинений. Т. 2. Крысы Баррета.
     Реквием блондинкам. Положите ее среди лилий. / Детективные романы
     Мн.: Эридан, 1992. Перевод А.Хомич, 1991
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 24 сентября 2003 года
     -----------------------------------------------------------------------

     Очередной,   второй   том   собрания   сочинений   английского  мастера
детектива,   включает  три  "крутых"  детективных  романа  -  с  убийствами,
похищениями, преступниками и жертвами.




     Было  жаркое  июльское  утро,  которое так приятно проводить на пляже с
любимой. Стоит ли говорить, как тяжело в такую жару сидеть в кабинете...
     Через  открытое  окно  долетал  уличный  шум  с  бульвара  Орхидей, рев
самолета,  летящего  вдоль  берега,  рокот волн. Я сидел за столом, бездумно
перекладывая  с места на место письма, которые разложил на случай внезапного
появления  Паулы,  -  чтобы  убедить  ее, что я плодотворно работаю. Бокал с
виски  был  надежно  замаскирован толстыми юридическими справочниками, в нем
соблазнительно поблескивали кусочки льда.
     Прошло   чуть   больше   трех   лет   с  тех  пор,  как  я  организовал
"Универсал-сервис"  -  фирму,  выполняющую  любые  услуги, фирму, которая не
гнушается  никакой  работой - начиная с обучения пуделей и кончая перепиской
номеров  банкнот,  на  которых  надеются поймать шантажиста. В основном наша
фирма  предназначается для миллионеров - если судить по нашим расценкам и по
тому, что миллионеров в Оркид-сити не меньше, чем песчинок на пляже.
     За  эти  годы  у  нас были и пустячные дела, и серьезные. Мы сделали не
много  денег  и  много  работы.  На  нашем  счету  было  даже  расследование
убийства.  Последние  несколько  дней дела шли в основном невинные, и с ними
прекрасно  управлялась  Паула  Бенсингер. Мне и моему партнеру Джеку Керману
всего  один  раз  нашлась работа, да и то пустяковая. Поэтому мы ошивались в
конторе,  исправно  уничтожали  виски,  а  перед  Паулой  изображали страшно
занятых людей.
     В  настоящий  момент  Джек Керман - длинный, худой, быстрый в движениях
парень  с седой прядью в черных волосах и усами а-ля Кларк Гейбл, полулежа в
кресле,   держал   перед  глазами  бокал  с  виски  и  время  от  времени  с
наслаждением  отпивал  глоток.  В  безупречном  оливково-зеленом  костюме  и
желтом  с  красными  полосами  галстуке,  в  модных ботинках и темно-зеленых
носках он выглядел, как на картинке из модного журнала.
     После  продолжительного  молчания  он  перестал  лицезреть свой бокал и
заговорил:
     - Какая  чушь! Оторвать Венере руки - и так ценить ее после этого! - Он
вздохнул.  -  Как  бы  я  хотел,  чтобы  и той особе оторвали руки!.. Но она
сильная... А я оказался последним сопляком...
     - А-а,  брось,  -  вяло  отмахнулся  я.  -  Снова сказка об обручальном
кольце! Расскажи лучше о своих любовных похождениях.
     - Это  снова  приведет нас к моей блондинке, - сказал Керман и скрестил
свои длинные ноги.
     - Меня  не интересуют блондинки, - твердо заявил я. - Вместо того чтобы
рассказывать  сказки  о женщинах, ты бы попытался найти для нас какое-нибудь
дело. Просто удивляюсь, черт возьми, за что я плачу тебе деньги!
     Керман удивленно выслушал мою тираду.
     - Тебе  нужно новое дело? - недоверчиво спросил он. - А я-то думал, что
тебе нравится, когда Паула работает, а мы отдыхаем.
     - Это  одно  из  твоих  многочисленных  заблуждений. Не забывай, что мы
должны зарабатывать себе на жизнь.
     Керман  вздохнул.  Прежде  чем  я  успел спрятать свой бокал, появилась
Паула.
     Это  была  высокая,  стройная  девушка  с  холодными  карими  глазами и
хорошей  фигурой. Отличный и, самое главное, неутомимый работник. Именно она
вдохновила  меня  на  создание  "Универсал-сервис"  и  одолжила денег, чтобы
протянуть  первые  шесть  месяцев.  Именно ей мы обязаны четкой организацией
нашей  работы  и  нашим  процветанием.  И  именно поэтому ее следует назвать
душой нашей конторы. Если бы не она, мы бы за неделю вылетели в трубу.
     - Может,  придумаешь что-нибудь получше, чем сидеть здесь и напиваться?
- прокурорским тоном спросила она, уничтожающе глядя на меня.
     - А что, есть занятие получше? - с интересом спросил Керман.
     Она  метнула  в  его сторону выразительный взгляд и снова уставилась на
меня.
     - Фактически  мы с Джеком уже занимаемся новым делом, - поспешно сказал
я и принял глубокомысленный вид. - Джек, пойдем посмотрим на месте...
     - Это  куда  же  вы решили пойти взглянуть? - перебила она меня. - Не в
бар ли Финнегана?
     - Отличная  мысль!  - обрадовался Керман. - Может, Финнеган поможет нам
чем-нибудь?..
     - Прежде  чем  уйти,  посмотрите  вот  это, - Паула помахала перед моим
носом  конвертом. - Его принес швейцар. Он нашел конверт в одном из карманов
старого пиджака, который ты так великодушно подарил ему.
     - Моего  пиджака?  -  удивился я. - Странно... Я больше года не надевал
этот пиджак.
     - Это  видно  и  по  штемпелю  на конверте, - холодно заметила Паула. -
Письмо  было  отправлено  четырнадцать  месяцев назад. И ты, наверное, сунул
письмо в пиджак и забыл о нем. Это так похоже на тебя!
     - Не  могу  припомнить,  чтобы  я  его  раньше  видел, - пробормотал я,
рассматривая   запечатанный   конверт.  Адрес  был  написан  мелким  женским
почерком.
     - Если  учесть, что ты ничего не можешь вспомнить, пока не прибегнешь к
моей помощи, то это не удивительно, - язвительно сказала Паула.
     Я   вскрыл  конверт.  В  нем  оказалось  письмо  и  пять  стодолларовых
ассигнаций.
     - Великий  боже!  -  Керман  вскочил  на  ноги.  -  И  это  ты  подарил
швейцару?!
     - Только  твоей  критики мне не хватало, - мрачно произнес я и принялся
читать.

                                                "Крестуэйс, бульвар Футхилл.
                                               Оркид-сити. 16 мая 1948 года.

     Прошу  вас  посетить  меня по указанному выше адресу завтра в три часа,
чтобы  получить улики против того, кто шантажирует мою сестру. Мне известно,
что  вы  занимаетесь  подобной  работой.  Пожалуйста,  считайте  это  письмо
конфиденциальным и срочным. Посылаю пятьсот долларов в виде задатка.
                                                            Дженнет Кросби".

     Мы  долго молчали. Даже Керман не раскрывал рта. Больше года тому назад
мы  получили  предложение и задаток в пятьсот долларов и даже не подозревали
об этом.
     - Конфиденциальным  и срочным... - повторила Паула. - А ты хранил его у
себя  столько времени... И неизвестно, сколько этот конверт пролежал бы еще,
если бы не швейцар. Потрясающе!
     - Заткнитесь!  -  не выдержал я. - В конце концов, она не позвонила, не
потребовала   объяснений?   Ведь   письмо  могло  просто  затеряться.  Но...
подождите  минутку!  Она же умерла!.. Одна из девочек Кросби умерла, я точно
помню. И кажется, именно Дженнет, не так ли?
     - Да,  -  Паула  кивнула.  -  Но  я проверю. Сейчас же подниму все, что
известно о Кросби.
     Паула вышла.
     - Итак,  она  умерла...  -  сказал  я.  -  Полагаю, надо вернуть деньги
родным.
     - Если   мы  это  сделаем,  -  Керман  всегда  неохотно  расставался  с
деньгами,  -  то  пресса может пронюхать обо всем. История, подобная этой, -
не  слишком  хорошая  реклама  нашему  бизнесу.  Мы должны следить за каждым
своим  шагом, Вик. Гораздо умнее забрать денежки себе и не заикаться об этом
деле.
     - Этого   ни   в   коем   случае  нельзя  делать!  Мы  можем  оказаться
несостоятельными, но в любом случае должны оставаться честными.
     Керман снова растянулся в кресле.
     - Не  стоит  будить  спящую  собаку,  - философски заметил он. - Кросби
ведь был связан с нефтью, не так ли?
     - Да.  Но он умер. Его застрелили пару лет назад. - Я достал перочинный
ножик  и  принялся  ковырять  им  пресс-папье.  -  Ума не приложу, как могло
оказаться в пиджаке это письмо... Я никогда о нем не слыхал!
     Керман, хорошо знавший Паулу, усмехнулся.
     - Не  обращай  внимания  на  ее  придирки,  -  сказал  он.  - Хотя... Я
доволен, что она нападает не на меня.
     Я продолжал резать пресс-папье, пока не вернулась Паула.
     - Она  умерла от сердечного приступа - в тот же день, когда послала нам
письмо. Не удивительно, что ты больше не имел сведений о ней.
     - Сердечный приступ? Сколько же ей было лет?
     - Двадцать пять.
     Я отложил перочинный нож и закурил сигарету.
     - Гм...  В  двадцать  пять лет - сердечный приступ?.. Во всяком случае,
не мешает проверить. Что еще о ней известно?
     - Немного.  Самое  главное  о  ней  мы  уже  знаем... - ответила Паула,
садясь  на край стола. - Макдональд Кросби нажил свои миллионы на нефти. Был
женат  дважды.  Дженнет  -  его дочь от первой жены, Мэрилин - от второй. Он
отошел  от  дел  в  сороковом  году и поселился в Оркид-сити. До этого жил в
Сан-Франциско.  Дочери  не  похожи  друг на друга. Дженнет прилежно училась,
занималась  живописью.  Несколько  ее  картин выставлено в музее искусств. У
нее,  несомненно,  был  талант. Она была сдержана и немного резка. Мэрилин -
своенравная,  капризная  и  необузданная  натура.  Часто  попадала на первые
страницы газет, будучи замешана в скандальных историях.
     - Какого рода скандалы? - поинтересовался я.
     - Пару  лет  назад  сбила парня на Центральной авеню. Сказала, что была
пьяна,  что очень характерно для нее. Кросби подкупил полицию, и ее наказали
только  за  нарушение  правил  вождения.  В  следующий  раз совершенно голой
проскакала  на  лошади  по  бульвару  Орчил. С кем-то поспорила, что сделает
это, и выиграла пари.
     - Да, такая особа - подходящий объект для шантажа, - заметил я.
     Паула кивнула.
     - О  смерти  Кросби  вы, конечно же, знаете? Он чистил пистолет в своем
кабинете.  Случайный выстрел - и миллионера не стало. Три четверти состояния
он  оставил  Дженнет  и  одну  -  Мэрилин,  с  опекой. Когда умерла Дженнет,
Мэрилин  получила  все,  и,  кажется,  характер  ее  изменился. После смерти
сестры в прессе больше не упоминается о ее похождениях.
     - Когда умер Кросби?
     - В марте сорок восьмого года, на два месяца раньше Дженнет.
     - Вот как?.. - не удержался я.
     Паула продолжала.
     - Дженнет  была  очень  расстроена  смертью  отца.  Она никогда не была
сильной натурой, и в газетах писали, что это потрясение доконало ее.
     - Все  складывалось  очень  уж  удачно для Мэрилин... Мне это сильно не
нравится.  Возможно,  дорогая Паула, я слишком подозрительный человек, но...
Дженнет  пишет,  что  кто-то  шантажирует  ее  сестру.  Затем она умирает от
сердечного  приступа,  а  ее  деньги  переходят к сестре. Чертовски странное
совпадение!
     - Я  не  вижу,  что  тут можно сделать, - хмуро заметила Паула. - Мы не
можем представлять умершего клиента.
     - Ну,  это-то мы сможем, - я хлопнул ладонью по стодолларовым бумажкам.
- У нас два пути: либо вернуть эти денежки ее сестре, либо отработать их.
     - Четырнадцать  месяцев - слишком долгий срок, - с сомнением проговорил
Керман. - След остыл...
     - Если он был, - усомнилась Паула.
     - С  другой  стороны,  -  я откинулся на спинку кресла, - если в смерти
Дженнет  есть  что-то  подозрительное,  за  четырнадцать  месяцев кое у кого
появилось  приятное чувство безопасности... А когда человек чувствует себя в
безопасности,  он  расслабляется...  Я  думаю,  мне  стоит навестить Мэрилин
Кросби и поинтересоваться, на что она тратит деньги своей сестры.
     - Что-то  подсказывает  мне,  что  спокойная жизнь для нас кончилась, -
печально  проговорил  Керман.  -  Думаю,  что сегодня ее последний день. Мне
начинать работать немедленно или подождать, пока ты вернешься от Мэрилин?
     - Подожди,  пока  я  вернусь,  -  великодушно  разрешил  я,  вставая  и
направляясь к двери.




     Крестуэйс,   усадьба   Кросби,  была  скрыта  за  стеной  бугенвилей  и
австралийских  сосен.  А  за живой изгородью возвышался еще и высокий забор.
Тяжелые  ворота со смотровым окошком на правой створке усиливали впечатление
надежности  и  защищенности.  На  бульваре  Футхилл  было  с полдюжины таких
поместий.   Их  тылы  выходили  на  пустынное  озеро  Кристалл-лейк.  Каждое
поместье  отделял  друг  от друга примерно с акр земли, покрытой кустарником
или песком.
     Я  сидел  развалясь  в довоенном бьюике с откидным верхом и без особого
интереса  разглядывал  ворота.  На  ограде  было  написано название усадьбы,
которая   ничем   не  отличалась  от  усадеб  других  миллионеров.  Все  они
скрываются  за надежными стенами, ограждающими от нежелательных посетителей;
все  они  засажены  одинаковыми  цветами,  которые  одинаково  пахнут; имеют
одинаковые  ухоженные  лужайки и плавательные бассейны. Хотя сквозь ворота и
ограду  не  виден  был  бассейн,  но  я знал, что он великолепен. Если у вас
имеется  миллион  долларов, вы обязаны жить по образу и подобию миллионеров,
иначе вас будут считать чужаком.
     Никто  не  спешил открывать мне ворота. Я выбрался из машины и подергал
шнурок  звонка.  Где-то вдали негромко тренькнуло. Солнце нещадно припекало.
Температура,  казалось,  достигла  высшей своей точки. Я налег на ворота и с
удивлением  заметил, что они подались. За воротами я увидел ровную площадку.
Она  была  более  чем  достаточна для маневрирования танка, а не только моей
машины.  Трава  не  подстригалась  уже  несколько  месяцев, и две полоски по
краям  дороги  пожелтели,  как  осенью.  Нарциссы, тюльпаны и пионы склонили
свои  засохшие  головки.  Все  казалось  заброшенным  и  выгоревшим,  как  в
пустыне,  которая  начиналась  сразу за озером. Мне показалось, что я слышу,
как в гробу от злости ворочается старик Кросби.
     В  дальнем  конце  лужайки  виднелся  дом. Это был двухэтажный особняк,
крытый  красной  черепицей,  с  зелеными  ставнями  и  выступающим балконом.
Солнечные блики отражались в стеклах.
     Я  решил  пройти  к особняку пешком, чтобы не привлекать к себе лишнего
внимания.  На  полпути  к  дому,  где  сквозь асфальт дороги проросла трава,
сидели  на  корточках три китайца и играли в кости. Они даже не посмотрели в
мою  сторону,  когда  я  подошел  и  остановился  рядом.  Для  них  явно  не
существовало ничего более важного, чем их занятие.
     Я  пошел дальше. В стороне от дороги располагался плавательный бассейн.
Воды  в  нем  не  было, дно заросло травой, как и дорога. Справа от дома шел
целый  ряд гаражей с двойными дверями. Невысокий парень в грязных фланелевых
брюках  сидел  на  канистре,  явно  пустой,  и  строгал деревянную чурку. Он
равнодушно посмотрел на меня.
     - Кто-нибудь есть в доме? - спросил я, доставая сигарету.
     Он долго молчал, видимо, решая, стоит ли мне отвечать.
     - Не видите - я занят!..
     - Вижу,  -  сказал  я,  выпуская  ему  в  лицо струйку дыма. - Буду рад
поговорить с тобой, когда ты освободишься.
     Он   продолжал  строгать,  не  обращая  на  меня  внимания.  Ничего  не
оставалось,  как  пройти  к  дому.  Поднявшись  на  крыльцо,  я нажал кнопку
звонка.  Похоронную  тишину  нарушило  слабое  дребезжание. Я спокойно ждал,
надеясь,  что  хоть  кто-то отреагирует на мое появление. Дверь открылась, и
некое  существо,  очевидно  дворецкий,  уставилось  на  меня.  Он  был  явно
недоволен,  как  человек,  которого  оторвали  от  интересного  сна. Это был
долговязый,  костлявый тип - со впалыми щеками, седой и небритый. Его черные
брюки  были  помяты,  словно он спал в них, рукава несвежей рубашки закатаны
до локтей.
     - Да? - произнес он, поднимая брови.
     - Мисс Кросби дома?
     - Мисс  Кросби  сейчас  не  принимает,  - отрезал он и сделал движение,
намереваясь закрыть перед моим носом дверь.
     - Я  ее  старый  друг,  и  меня она примет, - уверенным тоном сказал я,
подставляя  ногу  под  дверь.  -  Меня зовут Мэллой. Назовите мое имя, и она
примет меня, держу пари, она будет даже рада!
     Он  снова  попытался  закрыть дверь, но не принял во внимание мою ногу.
Когда дверь не закрылась, он удивленно посмотрел на меня.
     - А кто ухаживает за ней? - улыбнулся я.
     Дворецкий  смутился.  Он  был слишком вышколен, и за его жизнь с ним не
приключалось ничего такого.
     - Сестра Гарней...
     - Тогда я хотел бы повидать сестру Гарней.
     Воспользовавшись  его  замешательством, я всем телом навалился на дверь
и  очутился  в  большом  светлом  холле  с  широкой  лестницей.  На  верхней
ступеньке стояла женщина в белом.
     - Можете идти, Бенскин, - сказала она. - Я поговорю с ним.
     Тип  облегченно  вздохнул  и,  недоуменно  взглянув  на  меня, не спеша
удалился по коридору.
     Сестра  неторопливо  спускалась  с  лестницы,  давая мне возможность по
достоинству  оценить  ее  фигуру.  Я внимательно рассматривал ее. Блондинка,
алые  губки,  голубые  глаза,  - видно, сильная женщина и горячая, как пламя
ацетиленовой  горелки.  Будь  она  моей  сиделкой, я согласился бы всю жизнь
пролежать в постели...
     По  ее  глазам было видно, что она заинтересовалась мною не меньше, чем
я  ею.  Пухлые  губки  сложились  в  улыбку, глаза смотрели с надеждой и еле
уловимой тревогой.
     - Я  хотел  бы повидать мисс Кросби, - заговорил я. - Правда, я слышал,
она немного нездорова?..
     - Да.  И  боюсь,  в  настоящее  время  она  не  в  состоянии  принимать
посетителей.
     У нее было глубокое контральто.
     - Очень  жаль,  -  я  перевел  взгляд  на  ее ножки. У Бетти Гейбл они,
возможно,  получше,  но  ненамного.  -  Я только что приехал из города. Я ее
старый друг, но понятия не имел, что она нездорова.
     - Она больна уже несколько месяцев.
     Я  почувствовал,  что  с  сестрой  Гарней  не стоит затевать разговор о
Мэрилин Кросби.
     - Надеюсь, ничего серьезного?
     - Да. Но она нуждается в отдыхе и покое.
     - О,  здесь  достаточно  спокойно,  -  улыбнулся я. - Для вас, надеюсь,
тоже?
     - Спокойно?  Спокойно  бывает  только  в  гробу!  -  воскликнула она. -
Кажется, мне не стоило это говорить?..
     - Вы  можете  со  мной  не  церемониться,  -  уверил  я  ее. - Я парень
покладистый, и мне будет достаточно двойной порции виски с содовой.
     - Отлично,  -  ее  глаза  смотрели  вопросительно, и они прочли ответ в
моих глазах.
     - Если у вас нет ничего получше...
     - Если вы действительно хотите выпить, то пойдемте. Я знаю, где виски.
     Я  последовал  за  ней. Она шла медленно, и я любовался ее бедрами. Они
двигались, как бейсбольные мячи. Я бы долго мог идти вот так...
     - Садитесь,  -  пригласила  она,  указывая на уютное кресло в кабинете,
куда мы пришли. - Сейчас я приготовлю вам выпить.
     - Прекрасно,  -  согласился  я,  удобно располагаясь в кресле. - Но при
одном условии - я никогда не пью один. Такой уж у меня характер.
     - И у меня такой же, - она кокетливо улыбнулась.
     Я смотрел, как она доставала из буфета два стакана и бутылку с виски.
     - Думаю, обойдемся без льда? - она вопросительно посмотрела на меня.
     - К  чему  лишние хлопоты! - подтвердил я. - Будьте осторожны с содовой
- излишнее ее количество может испортить любое виски.
     Она  налила  на  три  дюйма  в каждый стакан и добавила по чайной ложке
содовой.
     - Так нормально?
     - Вполне,  -  я  взял у нее стакан. - Вероятно, я должен представиться.
Вик Мэллой. Виком меня зовут друзья... и подруги.
     Она села, не одернув халатик, предоставив мне любоваться ее коленками.
     - Вы  здесь  первый  посетитель  за последние три месяца, - проговорила
она. - Я начинаю опасаться, не принесли ли вы нам несчастье.
     - Смотря  как  к  этому  подходить... Думаю, вам не стоит бояться меня.
Да-а, когда я был здесь в последний раз, все было по-другому...
     Она неопределенно пожала красивыми плечами.
     - Так значит, Мэрилин очень плоха?..
     - Послушайте,  может  поговорим  о  чем-нибудь  другом?  Я  так  от нее
устала!
     - Я  тоже  не пылаю к ней страстью, - согласился я и отхлебнул виски. -
Но  когда-то  я  ее  очень хорошо знал, и теперь меня разбирает любопытство.
Так что же все-таки с ней?
     Она  откинула свою хорошенькую головку на спинку кресла и скорее влила,
чем выпила, свой напиток. Я понял, что она далеко не новичок по этой части.
     - Я  бы  не  хотела  говорить  об  этом, - она улыбнулась, - но если вы
пообещаете никому...
     - О чем речь!
     - Она наркоманка! Но это строго между нами.
     - О, это ужасно...
     Она пожала плечами.
     - Да  уж, хуже некуда. Сюда никто не ходит. Временами она покидает свою
комнату,  но  ненадолго.  А  иногда чуть не лезет на стену и кричит. Все это
очень  серьезно.  -  Она допила стакан. - Так что не будем больше говорить о
ней. Одного того, что я ее вижу по ночам, для меня более чем достаточно.
     - Вы дежурите и по ночам? Это скверно.
     - Почему? - в зеленоватых глазах мелькнула тревога.
     - Я  подумал,  было  бы  неплохо  как-нибудь  пригласить  вас  к  себе.
Посмотрим картины...
     - Какие картины?
     - Для начала - гравюры.
     Она усмехнулась.
     - Мне не очень нравятся гравюры.
     Она  встала  и  снова  подошла  к  бутылке с виски. Мои глаза неотрывно
следили за ее бедрами.
     - Давайте я вам долью. Кстати, почему вы не допили?
     - Я не против, но мне кажется, здесь есть кое-что получше виски...
     - Возможно. - Она налила себе чистого виски.
     - А кто присматривает за Мэрилин в смене с вами?
     - Сестра Флемминг. Вам она не понравится. Настоящая людоедка!
     - Правда? А она не услышит нас?
     Она подошла и села рядом.
     - Меня  это  не  особенно  беспокоит... К тому же в настоящее время она
находится в левом флигеле, к которому примыкают гаражи. Мэрилин живет там.
     Это было как раз то, что я хотел узнать.
     - К  черту  всяких  людоедок!  - сказал я, обнимая ее за плечи. - А вы,
часом, не людоедка?
     Она с готовностью прижалась ко мне.
     - Смотря для кого...
     Ее  лицо было так близко от моего, что губы почти касались ее виска. Но
ей это, похоже, нравилось.
     - Как вы находите такое начало?
     - Пока неплохо.
     Я  взял  у  нее из рук стакан и поставил на пол. Она повернулась ко мне
лицом  и прижалась губами к моим губам, но вдруг отпрянула от меня и встала.
Я  уж  подумал  было, что она из тех девушек, которые смущаются от поцелуев,
но ошибся.
     Она подошла к двери, заперла ее на ключ и вернулась ко мне.




     Я   оставил  свой  бьюик  возле  Каунтри-билдинг  на  углу  Фельдвам  и
Центральной  авеню  и  прошел в здание. Отдел регистрации рождений и смертей
находился  на  первом  этаже. Я заполнил бланк и сунул его в окошечко рыжему
клерку,   который  поставил  на  бланке  штамп  и  махнул  рукой  в  сторону
картотеки.
     - Посмотрите  сами,  мистер  Мэллой, - сказал он. - Шестой ящик справа.
Как у вас идут дела? Давненько вас не видел...
     - Я вас тоже, - ответил я. - Дела идут превосходно.
     Мне  не  очень  хотелось  с ним разговаривать: встреча с сестрой Гарней
несколько  утомила  меня. Я подошел к картотеке. Ящик с делами на букву "К",
казалось,  весил  тонну,  я едва поднял и открыл его. Листая страницы, нашел
свидетельство  о  смерти  Дженнет  Кросби.  Она  умерла  16 мая 1948 года от
злокачественного   эндокардита.   Так  черным  по  белому  было  записано  в
свидетельстве,  подписанном  врачами  Джоном  Бьюли  и  Зальцером. На всякий
случай  я  записал  их  имена.  Полистав  еще  несколько  страниц,  нашел  и
свидетельство  о  смерти  Макдональда Кросби. Его смерть засвидетельствовали
все  тот  же  Зальцер  и  коронер  Франклин  Лессуэйс.  Я сделал необходимые
пометки  и  вернулся  к  клерку,  который с ленивым любопытством наблюдал за
мной.
     - Кто  такой  доктор  Джон Бьюли? - спросил я его. - Не скажешь ли, где
он живет?
     - На Скайлейн-авеню. Но если вам нужен хороший врач, не ходите к нему.
     - Это почему же?
     Клерк пожал плечами.
     - Он  очень  стар.  Лет пятьдесят назад он, возможно, чего-то стоил, но
сейчас  это настоящий коновал. Он, например, считает, что сделать трепанацию
черепа так же просто, как, например, вскрыть банку фасоли.
     - А что, разве не так?
     Клерк рассмеялся.
     - Все  зависит  от того, о чьей голове идет речь. - Он подмигнул мне. -
Работаете над чем-нибудь?
     Я  вышел  на  улицу  и задумался. Неожиданно умирает богатая девушка, и
засвидетельствовать  ее  смерть вызывают коновала, выжившего из ума старика.
Не  похоже  на миллионеров. Было бы естественно ожидать, что они обратятся к
лучшим врачам в городе, дабы убедиться, что это не убийство.
     Я  влез  в  бьюик  и  нажал  на  стартер.  Рядом  с  моей машиной стоял
оливкового  цвета  додж.  За  рулем сидел мужчина в желто-коричневой шляпе и
читал  газету.  Я  не  обратил  бы  ни  на  него,  ни на машину ни малейшего
внимания,  если бы он не отложил вдруг газету и не взглянул на меня. Правда,
тут  же  отвернулся  и  тоже  включил мотор. Такое совпадение показалось мне
любопытным.   Мужчина   был   широкоплечий,  с  огромной  головой,  которая,
казалось,  росла  прямо из плеч. Над верхней губой у него тянулась тоненькая
ниточка усов, одно ухо и нос сплющены.
     Я  влился в поток машин и поехал в восточном направлении, держа курс на
Центральную  авеню.  Ехал  не  спеша, часто оглядываясь назад, чтобы видеть,
что  делается у меня за спиной. Додж направился со стоянки в другую сторону,
но  потом  круто  развернулся  и  поехал  за  мной. Самое интересное, что он
развернулся  в  том  месте,  где поворот был запрещен, но полицейские в этот
момент, видимо, спали.
     На  пересечении  с  Этвуд-авеню  я  снова  посмотрел  в  зеркало.  Додж
следовал  за  мной.  Мужчина  небрежно сидел за рулем, выставив в окно левый
локоть.  Я  на  всякий  случай  запомнил номер его машины. Если он следит за
мной,  то  делает  это очень непрофессионально. На Голливуд-авеню я увеличил
скорость  до  шестидесяти  миль.  Додж  тоже  прибавил скорость. На бульваре
Футхилл  я  резко  свернул  к  тротуару и тут же притормозил. Додж промчался
мимо,  мужчина  даже  не посмотрел в мою сторону. Я записал номер его машины
на  конверте,  рядом с именами доктора Бьюли и Зальцера, и спрятал конверт в
карман. Затем тронул машину с места и поехал на Скайлейн-авеню.
     Еще  издали  я  увидел  на  одном  из домов блестевшую на солнце медную
табличку.  За  низкими  деревянными  воротами  был  небольшой  сад, в центре
которого  стояло  двухэтажное  строение  из  канадской  сосны.  Оно казалось
трущобой  в  сравнении с ультрамодными домами, расположенными по обе стороны
от него.
     Я  притормозил  и  выглянул  в  окошко, но разглядеть имя на дощечке не
смог.  Пришлось  остановить машину. Едва я двинулся в направлении ворот, как
появился  оливковый  додж.  Мужчина  вроде  и не смотрел в мою сторону, но я
знал, что он следит за мной.
     Я сдвинул шляпу на затылок и достал пачку сигарет.
     Додж скрылся за углом.
     Я  толкнул калитку и направился к дому. Сад был небольшой и чистый, как
казарма перед инспекторской проверкой.
     Я  позвонил.  Никто  не  открыл.  Некоторые  окна  дома были закрыты от
солнца  желтыми  жалюзи,  другие  -  занавесками.  Понимая,  что  меня могут
рассматривать   из  окна,  я  придал  своему  лицу  максимально  приятное  и
доброжелательное  выражение.  Когда  я уже решил, что придется позвонить еще
раз,  послышался  тихий  скребущий  звук.  Дверь открылась. Передо мной была
маленькая,  худенькая, как птичка, женщина, одетая в черное шелковое платье,
вышедшее из моды лет пятьдесят назад. Худое усталое лицо было расстроенным.
     - Доктор дома? - Я снял шляпу.
     - Дома. Он в саду. Сейчас я его позову.
     - Благодарю вас, не надо. Я не пациент. Я сам к нему подойду.
     - Хорошо.  -  Надежда, мелькнувшая было на ее лице, исчезла. Не пациент
-  следовательно,  не  будет и гонорара. - Только не задерживайте его долго.
Он не любит, чтобы ему мешали в саду.
     - Я не задержу его.
     Она  закрыла  дверь.  Отходя,  я  заметил,  как  за  одной из занавесок
мелькнула легкая тень.
     Тропинка привела меня к тыльной стороне дома.
     Не  знаю,  каким  врачевателем  был  доктор Бьюли, но садовником он был
отменным.  В  глубине сада, возле громадного куста георгин, возился старик в
белом  полотняном  костюме.  Он  осматривал цветы с видом доктора и, когда я
приблизился,   резко  выпрямился  и  посмотрел  на  меня.  Я  увидел  темное
морщинистое  лицо,  спадающую  на  плечи  седую гриву волос. Доктор выглядел
очень довольным человеком.
     - Добрый день, - сказал я. - Надеюсь, не помешал?
     - Приемные  часы с семи до девяти, - пробурчал он таким низким голосом,
что я едва расслышал его. - Сейчас я не могу принять вас.
     - Я  не пациент, - ответил я, любуясь георгинами. - Моя фамилия Мэллой,
я старый друг мисс Кросби.
     - Кого? - равнодушно переспросил он.
     - Дженнет Кросби.
     - А что с ней?
     - Вы подписали свидетельство о ее смерти.
     Он пристально посмотрел на меня.
     - Как, вы сказали, ваша фамилия?
     - Виктор  Мэллой.  Меня  немного  беспокоят  обстоятельства смерти мисс
Кросби.
     - Почему  это  вас  беспокоит?  - Глаза его тревожно забегали. Он знал,
что достаточно стар и вполне мог допустить ошибку...
     - Видите  ли,  -  начал  я,  -  я  был в отъезде три года. Мы с Дженнет
Кросби  -  друзья  детства, но я и понятия не имел, что у нее слабое сердце.
Для  меня  было  большим  ударом  известие  о  ее  кончине.  И теперь я хочу
убедиться, что в ее смерти не было ничего подозрительного.
     Его ноздри дрогнули, глаза расширились.
     - Что  вы  имеете  в  виду? Она умерла от злокачественного эндокардита.
Симптомы  явные.  Кроме  того,  там  был доктор Зальцер. В ее смерти не было
ни-че-го подозрительного!
     - Я рад это слышать. А что такое злокачественный эндокардит?
     Он  помрачнел,  нахмурился.  Я  ожидал,  он ответит, что не знает такой
болезни,  но  он  медленно  и четко произнес, как будто держал перед глазами
страницы медицинского справочника:
     - Шансов  у  нее  не  было, даже если бы они позвали меня раньше. Я все
равно ничем не смог бы ей помочь.
     - Вот  это и беспокоит меня, док. Почему они пригласили вас? Ведь вы не
лечили ее, не так ли?
     - Конечно,  нет,  - ответил он почти сердито. - Но я живу неподалеку, и
кроме  того,  было  бы  неэтично  подписывать  свидетельство  одному доктору
Зальцеру.
     - Кто такой этот Зальцер?
     - Он  содержит  частную  клинику  неподалеку  от  поместья  Кросби.  Вы
понимаете,  что  в  его  положении  он  не  мог  подписать  свидетельство  в
одиночку.   К   тому  же,  у  него  недостаточная  практика  в  такого  рода
заболеваниях. Я был польщен, когда он пригласил меня.
     - Послушайте,  доктор. Я хочу поговорить с вами откровенно. Я попытался
сегодня  утром увидеть Мэрилин Кросби, но она, оказывается, больна. Я сейчас
уйду,  но  перед  уходом  хотел  бы  выяснить одну деталь. Мне известно, что
Дженнет  умерла  внезапно. Вы сказали, что из-за сердца. Что же случилось на
самом деле? Вы были там, когда она умирала?
     - Нет,  -  ответил  он, и глаза его снова тревожно забегали. - Я прибыл
спустя  полчаса  после  наступления  смерти. Она умерла ночью. Симптомы были
явные.  Доктор Зальцер сказал, что он уже несколько месяцев лечил ее... Я не
могу понять, почему вы задаете такие вопросы?
     - Единственное,  что я хочу, - это убедить себя, - снова улыбнулся я. -
Когда вы прибыли в дом Кросби, доктор Зальцер уже был там, не так ли?
     Он кивнул с еще более обеспокоенным видом.
     - Кто еще там был?
     - Мисс Кросби-младшая.
     - Мэрилин?
     - Кажется, ее зовут именно так.
     - И Зальцер провел вас в спальню Дженнет... Мэрилин вошла с вами?
     - Да,  она  вошла  вместе  с  доктором. Молодая женщина выглядела очень
расстроенной,   она   все  время  плакала.  Возможно,  следовало  произвести
вскрытие,  - неожиданно добавил он. - Хотя в этом не было необходимости. Это
был злокачественный эндокардит, никакого сомнения.
     - Однако  спустя  четырнадцать  месяцев  вы  начинаете  думать,  что не
помешало бы произвести вскрытие?
     - Строго  говоря,  это было необходимо, так как доктор Зальцер, который
лечил ее, он... больше доктор науки, чем медицины.
     - Да-а...  Еще  один  вопрос,  доктор.  Вы  когда-нибудь  раньше видели
Дженнет Кросби? Я имею в виду, до ее смерти?
     Он посмотрел на меня так, словно я заманиваю его в ловушку.
     - Я видел ее несколько раз в машине, но никогда не разговаривал с ней.
     - Но  этого  недостаточно,  чтобы  заметить  у  нее симптомы сердечного
заболевания, не так ли?
     Он опустил глаза.
     - Вы  сказали,  что она болела несколько месяцев, - продолжал я. - А вы
видели ее незадолго до смерти?
     - За месяц или полтора. Точно не скажу.
     - Я  думаю,  -  терпеливо продолжал я, - при более близком знакомстве с
ней вы заметили бы у нее симптомы болезни?
     - Не  уверен.  Но  я действительно не понимаю, что вам от меня нужно! -
Он отвернулся. - У меня больше нет времени на разговоры с вами.
     - Хорошо,  доктор.  Большое  спасибо. Извините, что побеспокоил вас, но
вы  же  знаете,  как  это  бывает.  Я просто хотел удостовериться, что здесь
ничего такого нет и она умерла от болезни. Ведь я любил эту девушку...
     Он ничего не ответил и направился к розовому кусту.
     - Одну  минуточку, доктор, - остановил я его. - А как вышло, что доктор
Зальцер  подписал также свидетельство о смерти Макдональда Кросби, когда тот
застрелился? Не было ли это неэтично с его стороны?
     Он с испугом посмотрел на меня.
     - Этот вопрос вы задайте доктору Зальцеру!..
     - Отличная идея! Спасибо, я так и сделаю.
     Медленно  передвигая  ноги, он отошел. Только теперь я понял, насколько
он стар.
     Я подошел к женщине, которая стояла у крыльца.
     - Извините,  что  отвлек  доктора.  Он  очень  помог  мне. Не могу ли я
вручить вам пять долларов за беспокойство?
     Она радостно встрепенулась.
     - Вы очень добры.
     Я вручил ей банкноту и удалился.




     Я  толкнул  дверь  и вошел в контору. Джек Керман, развалившись у окна,
дремал.  Паула  сидела  за  столом  и проверяла картотеку, которая содержала
сведения о жителях нашего города.
     Я  швырнул шляпу в Кермана и разбудил его. Он открыл глаза, потянулся и
зевнул.
     - Ну,  как  дела?  -  риторически  спросил  он. - Или ты еще не начинал
работу?
     - Начал.  -  Я  сел  в  кресло,  с наслаждением закурил и, пуская дым к
потолку,  рассказал  о  том,  что  удалось узнать. Я посвятил их в историю с
сестрой  Гарней, хотя и знал, что Паула не одобряет такие действия, а Керман
будет  завидовать... - В общем, я узнал немного, - подвел я итог, - но этого
достаточно,  чтобы считать - в этом деле не все чисто. Возможно, здесь и нет
криминала,  но  все же желательно, чтобы об этом деле знало как можно меньше
людей. Время еще не пришло.
     - Если  этот  парень  в  додже  следил  за тобой, то ему уже известно о
твоем интересе к делу Кросби.
     - Да,  но  у  нас  еще  нет  уверенности. - Я снял телефонную трубку. -
Соедините меня с полицейским управлением, - попросил я телефонистку.
     - Ты знаешь номер его машины? - поинтересовалась Паула.
     - Не  мешай, - нетерпеливо отмахнулся я и произнес в телефонную трубку:
- Позовите, пожалуйста, лейтенанта Мифлина...
     - Хэлло! - откликнулся через некоторое время Мифлин.
     Тим  Мифлин  был  хорошим  копом,  и  несколько раз мы работали вместе.
Когда  он  нуждался в моей помощи, я помогал ему, и наоборот. Он с уважением
относился  к  моему  знанию лошадей, и несколько раз умудрялся выигрывать на
скачках благодаря моим советам.
     - Это Мэллой. Как дела, Тим?
     - Что  тебе  нужно?  Ты  же  никогда бескорыстно не интересуешься моими
делами.
     - Кому принадлежит оливкового цвета додж с номером ОР-3345?
     - Ты  всегда  обращаешься ко мне, чтобы сэкономить собственные денежки,
- проворчал Мифлин. - Если Брендон узнает об этом, будет жуткий скандал.
     - Я  же не скажу ему, что получил сведения от тебя, - усмехнулся я. - И
еще  одно,  Тим,  насчет  экономии  денег.  Если  хочешь,  можешь  завтра на
Кребб-хилл поставить на номера 16 и 30.
     - Ты это серьезно?
     - Я  всегда  серьезно  говорю  о  таких вещах. Продай дом, заложи жену,
ограбь сейф Брендона! Помешать тебе может только смерть лошадок.
     - Если ты говоришь...
     - Можешь не сомневаться.
     Я  терпеливо  ждал,  пока  Тим  сверялся с картотекой. В это время Джек
Керман принялся деловито крутить диск второго телефона.
     - Что это ты собираешься делать? - поинтересовался я.
     - Позвонить своему букмекеру. Мне эта лошадь тоже нравится.
     - Забудь об этом. Я сказал ему только то, что сказали мне.
     Керман разочарованно бросил трубку.
     - А  если  он  действительно  продаст дом? Ты же знаешь его отношение к
скачкам.
     - Ты видел его дом? Нет. А я видел. Я сделал ему одолжение...
     В этот момент послышался голос Мифлина:
     - Машина  зарегистрирована  на имя Джонатана Зальцера, бульвар Футхилл,
больница. Ты это хотел узнать?
     - Возможно...  -  Я  едва  скрывал возбуждение. - Кто такой Зальцер? Ты
что-нибудь знаешь о нем?
     - Немного. Он содержит сумасшедший дом. Вернее, лечебницу для психов.
     - Никакой жестокости в обращении с пациентами?
     - У  него  нет  причин быть жестоким. У доктора много денег, они просто
сами плывут ему в руки.
     - Спасибо, Тим.
     - Машина Зальцера? - уточнил Керман.
     Я кивнул.
     - Итак,  начинаем  работать,  -  я  посмотрел на Паулу. - Что там у нас
есть относительно Зальцера?
     - Посмотрю, - она поставила на стол картотеку.
     - Вот  это,  вероятно,  тебя  тоже  заинтересует.  Здесь  все о Дженнет
Кросби.
     Я бегло просмотрел карточку, пока Паула искала материалы на Зальцера.
     - Танцы,   теннис,  гольф,  -  я  посмотрел  на  Кермана.  -  Не  очень
подходящие  занятия  для  человека  с больным сердцем. Близкие друзья: Джейн
Парметта  и Дуглас Шеррил. Пару лет назад она была помолвлена с Шеррилом, но
по непонятным причинам помолвка была расторгнута. Кто этот Шеррил?
     - Никогда о нем не слыхал. Хочешь, чтобы я поискал его?
     - Было  бы  неплохо  найти этих Парметта и Шеррила. Скажи, что дружил с
Дженнет  еще  в  Сан-Франциско.  Узнай  их  прошлое, но смотри, чтобы они не
обманули  тебя.  Мне  нужно знать их реакцию на смерть Дженнет от сердечного
приступа.  Может,  у  нее действительно было слабое сердце, но если нет, тут
уж мы начнем работать по-настоящему.
     - О'кей, - отозвался Керман.
     Вошла Паула.
     - Ничего  особенного,  - сказала она. - Зальцер открыл свою лечебницу в
1940 году. Лечебница по высшему разряду: двести долларов в неделю.
     - Неплохо!
     - Что-то  я  не  верю, что все его больные действительно сумасшедшие, -
проговорил  Керман. - Скорее всего, это какая-то разновидность рэкета, и нам
стоит влезть в это дело.
     - Что еще?
     - Он  женат.  Бегло  говорит  по-французски и по-немецки. Имеет степень
доктора  наук.  Увлечений  нет.  Детей  тоже.  Пятьдесят  три года, - прочла
Паула. - Вот и все, Вик.
     - О'кей.  -  Я встал. - Помоги Джеку, Паула. Он займется поисками Джейн
Парметта  и  Дугласа Шеррила. Я же иду к мамаше Бендикс. Хочу кое-что узнать
о  прислуге  Кросби.  Их дворецкий что-то не внушает мне доверия. Может, это
она дала ему работу...




     С  первого  взгляда  миссис  Марту  Бендикс,  исполнительного директора
фирмы  "Бендикс  Эткинс",  легко  можно  было  принять  за мужчину. Она была
огромна  и  широка  в  плечах.  Волосы  коротко  острижены, мужской твидовый
пиджак  и  галстук.  Но  когда  она  выходила из-за стола, вы удивлялись еще
больше, увидев ее черные чулки и тяжелые ботинки.
     Она  очень сердечная женщина, но боже вас упаси подходить к ней близко.
У  нее  есть  привычка  хлопать собеседника по спине, после чего у того часа
два-три невыносимо болит позвоночник.
     Смех  ее  оглушает.  Ни  за  какие  коврижки  я не стал бы жить с такой
женщиной, несмотря на ее доброе сердце.
     Робкая девушка с беличьим лицом провела меня к миссис Бендикс.
     - Входи,  Вик!  - загудело из-за стола, заваленного бумагами. - Садись.
Давненько мы не виделись. Чем ты занимаешься?
     Я сел и улыбнулся.
     - Да  так...  Разные  дела. Я пришел к тебе за помощью, Марта. Ты имела
дело с Кросби?
     - Немного.  -  Она  достала  из-под  стола бутылку виски, два стакана и
пакетик  с  кофейными  зернами.  -  Давай  выпьем, только осторожно. Мэри не
одобряет, когда пьют в рабочее время.
     - Мэри - это та, с кроличьими зубками?
     - Не  говори о ее зубах, она тебе этого не простит... - Марта протянула
мне  полстакана  виски  и горсть кофейных зерен. - Ты имеешь в виду Кросби с
бульвара Футхилл?
     Я отхлебнул виски и подтвердил, что именно этих Кросби я имею в виду.
     - Шесть  лет  назад  я набрала для них весь штат прислуги. После смерти
Дженнет всех старых слуг выгнали и набрали новых.
     - Уволили абсолютно всех?
     - Да.
     - Что с ними стало потом?
     - Пришлось устроить в другие места, вот и все.
     - Послушай,  Марта,  между нами говоря, я хочу проверить причину смерти
Дженнет.  Я  не  уверен,  что она умерла от сердечного приступа. У меня есть
кое-какая  зацепка.  Скорее  всего,  она  ничего  не  даст, но... Я бы хотел
поговорить  с  кем-нибудь  из  старой  прислуги. Возможно, они что-то знают,
например, дворецкий. Кто он?
     - Джон Стивенс, - сказала Марта после небольшого раздумья.
     Она  убрала  бутылку,  допила виски и, сунув в рот пару кофейных зерен,
нажала кнопку звонка.
     - Милая, где сейчас работает Джон Стивенс?
     Мэри  ответила,  что  сейчас  узнает,  и через пару минут доложила, что
Джон Стивенс работает у Грегори Вайнрайта, Хилсайд Джефферсон.
     - А как насчет горничной Дженнет? Где она сейчас?
     - Она  больше  не  работает.  Я не стала бы ее устраивать, даже если бы
она приползла ко мне на коленях.
     - Что  ж  так?  -  спросил я, с надеждой поглядывая на ящик, куда Марта
убрала  виски.  - Марта, ты же знаешь, такая порция меня только раззадорила.
Это не выпивка для такого парня, как я.
     Она засмеялась и налила мне еще стакан.
     - Так в чем же дело? - повторил я.
     - Она  плохая  служанка, - презрительно ответила Марта. - И удивительно
ленива.  Ее  зовут  Мэри  Дрю.  Мисс  Рэндольф  Плейфер  требовалась хорошая
служанка,  и  я  сказала Мэри, что могу рекомендовать ее, а она послала меня
в...  -  Марта  немного смутилась. - В общем, она сказала мне, что вообще не
собирается  больше работать. Насколько я знаю, она в настоящее время живет с
каким-то мужчиной в Коралл-Гейбл.
     - Где это?
     - На Маунт-Верд-авеню. Тебя это заинтересовало?
     - Может пригодиться. А остальная прислуга?
     - Я устроила всех. Если хочешь, могу дать список.
     - Да,  пожалуй, понадобится весь список. Как скоро после смерти Дженнет
уволили эту Дрю?
     - На следующий день уволили всех.
     - Причина?
     - Мэрилин Кросби уезжала на пару месяцев, и дом закрывали.
     - Разве так поступают, уезжая всего на пару месяцев?
     - Нет, конечно, но у богатых свои причуды.
     - Расскажи мне об этой Дрю.
     Марта   снова   позвонила,  и  вскоре  расторопная  помощница  принесла
карточку Мэри Дрю.
     - Не  знаю, что здесь может тебя заинтересовать... Та-а-к... возраст 28
лет.  Домашний  адрес:  2247, Келем-стрит. Три года работала у мисс Франклин
Лесберт. С июля 1943 года горничная у мисс Дженнет Кросби.
     - Да,  по-видимому,  надо  пойти  и  переговорить с ней лично. А откуда
тебе известно, что она живет с каким-то мужчиной?
     - А как еще она может зарабатывать на жизнь? Она же нигде не работает!
     - Дженнет Кросби могла оставить ей небольшое наследство, - заметил я.
     - Да... я об этом как-то не подумала. Вполне возможно.
     - Ну,  спасибо.  Ты  очень помогла мне. Заходи как-нибудь. У нас всегда
найдется выпивка для тебя.
     - Ну,   нет,  -  твердо  сказала  Марта.  -  Это  не  понравится  твоей
Бенсингер. Я это сразу увидела по ее глазам.
     Я усмехнулся.
     - Да, Паула строгая девица... Но меня это не особенно волнует.
     - Ты не прав, - она покачала головой. - Эта девушка любит тебя.
     - Она   меня  не  любит.  Она  вообще  никого  не  любит.  Эта  девушка
неспособна на сильные чувства.




     Коралл-Гейбл   -   тупик  на  побережье.  Когда  в  этом  районе  начал
расширяться  порт,  здесь,  как грибы после дождя, выросли убогие хижины. За
ночь  здесь  происходят  две-три  драки, часто заканчивающиеся убийством. На
берегу  имеется  бар.  Маунт-Верд-авеню  проходит по задам Коралл-Гейбл. Это
довольно  широкая  улица,  по  обе  стороны  которой в беспорядке разбросаны
разнообразные  строения.  В  них  живут  игроки, доступные женщины, бандиты,
которые  ночью выходят на свой промысел, и прочая шваль. Единственный в этих
краях  трехэтажный  особняк  принадлежит Джо Бертильо, владельцу похоронного
бюро,   подпольному   врачевателю   ножевых   и  огнестрельных  ран,  а  при
необходимости и акушеру.
     Я  остановил  бьюик  на  обочине  и  пошел  к  дому  Мэри Дрю. Это было
внушительное  строение, не меньше пяти комнат, с карликовыми деревьями перед
входом.  Пройдя в открытую калитку, я постучал в дверь. Мне открыла плотного
сложения  молодая  женщина в серо-зеленых шароварах и белой шелковой блузке,
с  черными  растрепанными  волосами. Красавицей она не была, но, несомненно,
привлекала взгляды мужчин.
     - Мисс Дрю?
     - А зачем она вам?
     - У меня к ней дело, - терпеливо ответил я. - И весьма важное.
     - А вы кто?
     - Меня зовут Вик Мэллой. Я старый друг мисс Дженнет Кросби.
     - Ну и что?
     - Надеюсь,  вы  сможете  мне помочь, - я оперся рукой о стену. - Дело в
том, что я не очень верю в смерть Дженнет от сердечного приступа...
     Женщина насторожилась.
     - Ну  и  древнюю  историю  вы  раскопали! Столько времени прошло!.. И к
тому же мне об этом ничего не известно.
     - Вы были в доме, когда она умерла?
     Она прислонилась спиной к двери.
     - Я  же  сказала  вам,  что  ничего  не  знаю,  и, кроме того, не желаю
тратить время на то, что меня не касается.
     - Мисс Дрю, - улыбнулся я, - стодолларовая бумажка ждет вас.
     - Неужели я выгляжу так, будто нуждаюсь в сотне? - фыркнула она.
     - От  сотни  не откажется даже сам Морган. Но могу поднять ставку, если
у вас имеется что-либо стоящее...
     Я  понимал ее сомнения. Люди подозрительно относятся к частным сыщикам,
но за доллары можно узнать от них любой секрет, проникнуть в любую тайну.
     Неожиданно она усмехнулась.
     - Почему  вы  решили,  что  в  ее  смерти есть что-то подозрительное? -
резко спросила она.
     - Я  не  сказал  этого.  Просто  я  не  верю  в ее смерть от сердечного
приступа.  Поэтому и решил поговорить с людьми, которые были рядом с Дженнет
в момент ее смерти. Вы замечали, что у нее больное сердце?
     - Давно  это  было,  мистер, - улыбнулась она. - А у меня плохая память
на  такие дела. Возможно, если вы придете сюда где-то около девяти вечера, я
смогу  что-то припомнить. Но не приходите с одной бумажкой. Мои воспоминания
дорого стоят...
     - Во сколько же вы их оцениваете?
     - Скажем,  сотен  в пять. Меньше чем за пять сотен я не стану напрягать
свою память. Только наличными, мистер, только наличными!
     Я сделал вид, что согласился с ней.
     - Итак, до девяти вечера?
     - Около девяти.
     - Надеюсь, наше знакомство станет началом дружбы...
     Она  внимательно  посмотрела  на  меня  и,  ни слова не говоря, закрыла
дверь.
     Я вышел на улицу, сел в машину.
     "Почему  именно в девять вечера? - гадал я. - Почему не сейчас? Хитрая,
бестия...  Конечно,  деньги всегда нужны, но не думает же она всерьез, что я
приду с такими деньгами?"
     Я  резко  рванул  с  места,  едва  не  сбив на углу старичка. Доехав до
ближайшей аптеки, зашел внутрь, чтобы позвонить. Трубку взяла Паула.
     - Твой  старинный  приятель  Вик  Мэллой  звонит  из  аптеки  в  районе
Коралл-Гейбл,  - приветствовал я ее. - Бери машину, моя умница, и гони сюда.
Мы  с  тобой  проделаем небольшую работу, а потом займемся любовью. Как тебе
нравится такой план?
     Молчание. Я представил ее лицо.
     - Где  ты находишься? - наконец спросила она. Голос ее звучал обыденно,
словно я спросил у нее, который час.
     - На Биг-роуд. Приезж