К: Борис Борисович, почему вы играете свои песни теперь с новыми людьми?

БГ: Понимаете, время изменилось. Геополитическая ситуация изменилась. Все изменилось вообще. И делать вид, что мне это безразлично, петь все те же песни было бы с моей стороны подлогом.

К: За последний год вы много путешествовали по России. Почему это стало интересно вам именно сейчас?

БГ: Раньше много времени приходилось уделять теоретическим вопросам, витать в "небесах сознания". Приезжаешь, к примеру, в Новосибирск - говоришь о высоком, а Новосибирска не видишь. Теперь же появилась возможность - ибо все уже сказано - применить это высокое на практике. Ибо все высокое заключается в обыденных, реальных, конкретных предметах, домах, людях, деревьях. Все воплощено. Как Христос говорил: Царство Небесное в вас самих есть.

К: Кроме песен вы пишите прозу, картины. Как вы думаете, трудно ли это?

БГ: Вообще я не имею проблемы со словом "думать", потому что априори знание не зависящее от опыта, в каждом из нас есть, но наше со-знание не позволяет этого постичь. Я записывал, что слышал. Я знал, что слова должны выстроиться так, а почему - не знаю. Плохо нельзя - стыдно. То же и с песней. То же и с картинами: мне хочется, чтобы краски ложились так.

К: Творчество - это желание реализовать себя?

БГ: Нет. Что-то перевести из потенции в действительность. Сам я не имею к этому никакого отношения. Будто кран открыли, и пошло. Последняя капелька вытекла - и все. Вообще, считаю, что песни (и все остальное) должны быть как иконы: маленькие, ясные, заключенные сами в себе, имеющие отношение к древней глубокой традиции. И безымянные.

К: Но в истории остаются имена?

БГ: Я за безымянность. Существует - и хорошо. Мне на обложках дисков не хочется писать "Б.Г." - зачем? Если бы не коммерческие интересы тех, кто это выпускает, я бы предпочел бы все без имени.