Десятилетия всенародной любви, идеальная карьера. Сыграв Маресьева, он стал «самым настоящим» из настоящих людей Союза. На него сыпались Сталинские премии. Его благополучно минули одноименные жернова. Книга, ему посвященная, рисковала бы превратиться в панегирик. Биографы падки на драматизм в судьбе любимцев. Кадочников разочаровывал их. Умел казаться вальяжным и благополучным. Любил дорогие, изящные вещи. В его гардеробе всегда были превосходные костюмы. Он носил их легко, иронично и просто. Если бы Кадочникову вздумалось ходить в телогрейке, подвязанной бечевкой, все посчитали бы, что так теперь принято. Он был джентльмен. Во всем: в актерском ремесле, в отношении к женщинам, в умении КАЗАТЬСЯ и БЫТЬ. Его физической форме в семьдесят лет завидовали сорокалетние. Ленинградские старожилы помнят то место у стен Петропавловки, где «моржевал» Павел Петрович. Он приглашал поклонников в двадцатиградусный мороз окунуться с ним в прорубь, они благоразумно отказывались. Он блестяще фехтовал. Увлекался подводным плаванием. Писал картины. В течение нескольких лет был директором Ленинградского дома актера. Иногда посреди ходкого ритма его жизни возникала пауза, короткая передышка: уезжал на рыбалку или охоту. Он не пропал бы в этой жизни, даже если бы не стал артистом.
   В нескольких фильмах он работал вместе с сыном Петром. Не берусь утверждать, но, скорее всего, Кадочников неосознанно (а может, и сознательно!) старался проводить со своим младшим сыном как можно больше времени – в начале восьмидесятых от сердечного приступа умер старший, Костя, актер Театра имени Комиссаржевской, талантливый и очень похожий на отца.
   Петр успел сыграть небольшие роли в картинах «Сюда не залетали чайки», «Я хочу петь», «Благочестивая Марта», «Сильва». В 1984 году вместе с женой он поехал отдыхать на юг. Произошла какая-то странная история. По официальной версии, Петр Кадочников сорвался со скалы. Но некоторое время по Ленинграду ходили слухи (быть может, и недобросовестные), что ему в этом сильно помогли.
   Есть удары, от которых человек оправиться не может. Тем более если ему семьдесят. Смотреть в то время на Павла Петровича было невозможно. Он страшно похудел, молчал, сердце отказывалось слушаться...
   И все-таки продолжал работать. Даже снял фильм по собственному сценарию.
   В один из дней, после того как его увезли в больницу с инфарктом, он, прощаясь с Розалией Ивановной, сказал: «Надеюсь, завтра увидимся». Когда она пришла домой, раздался звонок... Ему было только семьдесят два года. Он любил играть стариков и старости не боялся. Провожал его весь Ленинград.

      По материалам статьи Дмитрия Щеглова "Повесть о настоящем Кадочникове"